Представитель темной расы
Шрифт:
Трастиан колко глянул на меня. Он часто так смотрел, будто пытался проткнуть взглядом и прочесть мысли.
— Уверен, — спустя пару секунд ответил он, о чем-то размышляя. — Их заметили несколько раз около Тоборга — это один из городов людей. А еще стали чаще видеть рядом с барьером. Обычно они не приближались, а теперь так и крутятся неподалеку.
— И что они делают? — спросил с неким скепсисом. — Гармы как-то не походят на разведчиков. Собирали дань?
— В том-то и дело, что нет. Время не подходящее, — Трастиан покачал головой, показывая сомнения и отрицание одновременно. — Я носом чую, что что-то
Я задумался. Сидеть в Ранкеаледане мне порядком поднадоело. Тренировки шли нормально, но такая спокойная жизнь мне слегка напрягала. В какой-то момент я даже засомневался, что снова хочу возложить на себя обязанности владыки. В прошлой жизни это меня интересовало, я активно учился управлять людьми, старался сделать их жизнь лучше, защитить их, сейчас же меня интересовало нечто иное. По крайней мере, пока.
— Хорошо, я схожу туда, — задумчиво произнес я, а потом заметил на себе удивленный взгляд Трастиана. — Разве не на это ты мне сейчас намекал?
— Намекал, но не думал, что ты вот так просто согласишься, — прищурившись, сказал советник.
— Считай, у меня в этом есть свой личный интерес, — отмахнулся я.
— Тогда, у меня будет еще одна просьба, раз ты сегодня такой щедрый, — Трастиан сначала усмехнулся, а потом лицо его посуровело. — Возьми с собой Трамирона.
— Аргументы?
— Я больше не могу сдерживать его. Он рвется в бой, — Трастиан поморщился. — В молодости я тоже был такой. Я понимаю, что для открытого противостояния у нас нет ничего, но разве ему объяснишь, — советник тяжело вздохнул. — А с тобой, я уверен, он выживет. Может, поглядит на гармов вблизи, принюхается и поймет, как все это опасно.
Возиться с сыном главного советника не хотелось, но мне стоило признать, что тот был отличным мечником и не менее отличным лучником. Молодой, гибкий, сильный, он дрался с задором, упрямством и великолепным мастерством. Что ж, если получится хоть немного его сдерживать, то он будет отличным подспорьем. Один я бы быстрее добрался, но и против спутника ничего не имею. Трамирон не раздражал меня, был вполне послушен и сдержан, хотя иногда ощущалось, что он сдерживает себя.
— Хорошо, пусть собирает походную сумку, — я встал и поставил кубок на стол. — Завтра утром выступаем. Если проспит, догонять будет самостоятельно. А теперь, покажи мне карту. Где там этот Тоборг, говоришь?
Глава 20
Я понимал, что в Ранкеаледане ко мне отношение неоднозначное. У них тут давно власть поделена, все устоялось, некоторые интриги тянуться из поколения в поколение, а тут я, весь такой красивый нарисовался. Понятно дело старые легенды и древнее сотрудничество двух рас, но с того времени иллиатары успели себя скомпрометировать, так сказать. И в то же время иллайри верили, раз я тут, значит, грядут какие-то перемены. И пока что они не знали, нужны ли они им или нет. Конечно, иллайри запнулись, не понимая, что со мной делать дальше.
Выкинуть за ненадобностью — нереально, всё-таки почти каждый иллайри постоянно вздыхал о былом величии, старых легендах, могущественных защитниках и прочей дребедени.
Доверять?
Мною интересовались Илики во главе с Шаудараном. Как я узнал, зачатие не удалось, но старший Илик не унывал и всеми силами пытался затянуть меня в свой храм. Честно говоря, я старался ему не попадаться — детей с иллайри у меня все равно не будет, а вот с людьми мне не хотелось испытывать удачу. Что бы там не говорил Шаударан, но детей влиятельных людей можно использовать, как угодно. Я же не полный отморозок, чтобы совершенно отстраниться от их судьбы и воспринимать, как чужих.
Именно поэтому я больше бродил по городу, разглядывая его красоты, и в этих прогулках меня почти всегда находил Трастиан. Как я понимаю, он тоже не мог понять поначалу, что со мной делать. Видимо, он интуитивно осознавал, что подчиняться я не стану, и некоторое время решал, как, в таком случае, себя со мной вести. В итоге, он выбрал линию друзей — приятелей. Я особо не сопротивлялся, от таких знакомств не отказываются. Правда, понятное дело, что ни о каком глубоком доверии речи не шло, но быть приятелями, почему бы и нет.
В свой первый день в Ранкеаледане я толком не разглядел город, когда шел к храму, потом же у меня было время тщательно его исследовать. Не скажу, что он поражал воображение или был чем-то невероятным, но город производил приятное впечатление.
Узкие улочки, дома, сложенные из какого-то слегка желтоватого камня, который под дождем становился серым. Все дома были увиты странным растением. Конечно, оно росло не из камня. Вдоль домов шли узкие клумбы, высотой примерно в полметра. Растение походило на смесь вьюна и винограда. Правда, листья были только на самом верху, в районе первых этажей виднелись только голые, коричневые стебли. Как я потом узнал, это растение действительно плодоносит и плоды их чем-то напоминают упомянутый мною виноград.
Город не напоминал обычные средневековые города людей. Архитектура здесь была более тонкой, что ли, воздушной. Например, тут в ходу были громадные окна. Почти в каждом доме не было целой стены. Такие «окна» украшали растениями в горшках, прозрачными тканями, резными в виде кружев решетками. Конечно, такое на первом этаже не практиковалось, а вот на втором или третьем, почти в каждом доме. В ходу были увитые каменным плющом колонны, изящные арки. Иногда улицы были выполнены в виде галерей.
Тут не было фонтанов, зато в нескольких местах прямо из горы били водопады. Небольшие, но смотрелось красиво. Что бы вода просто так не текла по улицам города, для них делали узкие каналы, которые прорезали город насквозь. В некоторых местах для красоты ставили каменные горбатые мосты с резными перилами.
И еще. Во дворце советника был небольшой пруд, со статуей изящной иллиатары, держащей на плече высокий кувшин. Статуя была выполнена из какого-то черного камня. В том пруду плавали всякие рыбки и цветочки. Недалеко размещалась уютная беседка, в которой я частенько прятался от вездесущего Шаударана. Я, конечно, не против красивых девушек, но все это принимало какой-то нездоровый окрас.