Представитель темной расы
Шрифт:
А вот с выносливостью не все так радужно. Пусть энергия по-прежнему при мне и я могу прямо сейчас снова начать магичить, но вот физическая оболочка вряд ли это поддержит. Тело болит так, словно я пару дней непрерывно таскал на хребте мешки с песком. Или же меня со вкусом так, тщательно помесили ногами. Хотелось перекусить, но я не был уверен, что смогу двигать челюстями.
— Гармов? — напомнил о себе Трамирон, когда я напился и обессиленно уронил руку вместе с зажатой флягой.
— С чего мне их жалеть? — спросил удивленно, пытаясь понять усталым мозгом, куда клонит Трамирон. Вспомнив свой первый, такой теперь далекий бог с гармами, я вздохнул. Ну, да, тогда я даже не смог удержать содержимое в желудке, а эти иллайри ничего, вроде держатся. Хмурые, сосредоточенные, слегка напуганные, но вполне стоят на ногах и желудки свои держат на привязи. — Нет, — заговорил я, подумав, что мне сейчас надо сказать что-нибудь такое, чтобы выбить из их голов все сомнения. — Гармы — хуже зверей. Они пожирают не только людей и прочих разумных и не очень существ, но и себе подобных. Гляди, те, кто в состоянии ходить поедают своих сородичей, будто это самая естественная вещь в мире. Запомните, такие, как они не достойны сострадания. Они этого просто не оценят и не поймут. Их нельзя перевоспитать, лишь уничтожить.
Я не хотел говорить, что сами гармы, скорее всего, не виновны в своем состоянии, ведь их насильно изменяют, но если я мог забыть об этом ради цели, то иллайри могли бы заколебаться в неподходящий момент.
— Если внутри этих искореженных тел всё же есть души, то наша обязанность освободить их от безумия исковерканной плоти, — проговорил я, устало выдыхая.
— Вы думаете, у них есть души? — Трамирон встал и повернулся в сторону города, где воцарилась тишина. Было видно, как по улицам бродят толпы народа с факелами. Со всех сторон доносились крики и слабая ругань, а еще кое-где можно было услышать смех. Нервный такой, будто слегка сумасшедший.
— Есть, — я на самом деле был в этом убежден. — Когда убиваешь гарма, думай, Трамирон, о том, что ты освобождаешь измученную душу, даруя ей шанс возродиться в новом чистом теле.
— Если вы так говорите, Идани… — он резко обернулся, сверкнув в тусклом свете глазами. — У меня нет причин вам не верить. Сегодня вы спасли этих людей и город. Я уверен, что о вас будет сложено множество легенд, а слава пронесется сквозь века.
Я поморщился.
— К чему подобные напыщенные речи? — проворчал я, размышляя, что на Трастиана порой тоже что-то нападает, и он начинает изъясняться подобным языком. Словно какая-то старая привычка, которую они успешно побороли, но иной раз она всё-таки проклевывается, позволяя посторонним увидеть ее. — То, что сегодня мы отбили город, не означает, что гармы отступятся от своего и оставят всех этих людей в покое.
— И что нам делать? — Трамирон потоптался, но всё-таки сел рядом. Он явно хотел спуститься уж со стены, но из-за меня оставался.
— А ты уверен, что мы что-то должны делать? — я скосил на него взгляд, а потом, вздохнув, начал вставать, рукой опираясь на стену. — Хватит тут сидеть, пора идти отдыхать. Если у меня во рту сейчас не окажется хорошего куска поджаренного мяса, то, боюсь, мой желудок закусить моим же позвоночников.
Илиотур, стоящий рядом, хмыкнул, внимательно проследив за моей нетвердой походкой, но помогать не спешил. И то верно, я же не старик какой, чтобы мне помогать ходить. Тем более чем дольше я шагал, тем дальше отступала усталость.
В таверне, которую мы оставили сегодня утром, почти никого не было. Да и сама таверна слегка отличалась внешним видом от утренней. Тут явно порезвился какой-то гарм. Дверь с частью стены были разломаны, столы и лавки выворочены, «барная стойка» перевернута. Но на люстре — колесе исправно горели свечи, а владелец уже прибирался, так что нам можно было рассчитывать хотя бы на что-то.
Услышав шум, мужчина сначала перепугался, задергался, а потом, поняв, что мы не гармы, слегка успокоился. Правда, ненадолго. Явно узнав нас — сегодня я засветился только так, в прямом смысле слова — он весь как-то съежился, разволновался и едва не затрясся.
Я хмыкнул и посмотрел на Трамирона.
— Как ты там сказал? «Множество легенд и слава сквозь века»? Полюбуйся, вот что меня на самом деле ждет.
— Но почему? — возмутился Трамирон, хмурясь и глядя на кланяющегося и что-то под нос бормочущего трактирщика.
— Потому, — я подошел к одному столу и перевернул его, а затем то же самое проделал и с лавками, — что люди боятся подобной силы. Что уж говорить, они своих же магов недолюбливают, потому как, им отсыпано больше талантов и умений, чем остальным. Это, друг мой, зависть и страх. Принеси нам поесть и попить. Только не этого вашего пива, а воды чистой, простой.
— Слушаюсь, да, конечно, сию минуту. Подождите, я сейчас, — мужчина еще раз кивнул, а потом отбросил метлу и помчался в сторону кухни.
— Не все, — я кивнул, прислушиваясь к себе. Самочувствие улучшалось. Тело уже не так сильно болело, да и усталость отступала. — Но большинство. Впрочем, никакой славы мне не нужно. Чем меньше обо мне будут знать, тем лучше. Понятно, что слухи теперь пойдут, но слухи это такая вещь, что не угадаешь, где в них — правда, а где — чистый вымысел.
Слухи и в самом деле пошли.
На следующий день, мы, потакая упрямому желанию Трамирона осмотреть город на предмет его повреждений, вышли на «прогулку». Люди, завидев нас, вели себя по-разному. Одни кидались благодарить. Другие в чем-то упрекали и проклинали. Как я понял, некоторые стали считать, что гармы пришли в город именно за нами. Откуда появился этот слух, мне неведомо, но я и не старался найти его источник, понимая, что люди могут еще и не такое придумать. Третьи шарахались, смотря глазами — плошками и едва не теряя сознание от страха. Редко кто оставался спокоен.
Город пострадал, но меньше, чем могло бы быть. Поправить все разрушенное, на мой взгляд, не составляло труда, но вот надо ли? Этот вопрос я задал и Гилиому, который быстро отыскал нас, будто знал, куда идти.
— Думаете, не последняя атака? — Гилиом поправил перебинтованную руку, видимо, сломал, и тревожно взглянул на меня.
— А вы отдали им воду? — спросил, скептически подняв бровь. — Или вы думаете, что те гармы, что остались лежать за пределами города — это все существующие твари?
Гилиом вздохнул, рассеянным взглядом осматривая разрушения.
— Не думаю, — ответил он, здоровой рукой проводя по лицу, словно смахивал налипшую на него паутину. — Мы так и не поняли, какую воду они просили. Если бы мы знали, то в следующий раз могли бы отдать.
Я хмыкнул, останавливаясь.
— Не думаю, что вас оставят теперь в покое, даже если вы отдадите всё, что им надо. Они попытаются уничтожить этот город вместе с жителями. Стереть с лица земли, в назидание остальным. Вы ведь не думаете, что их жрецы проглотят произошедшее и не ответят ничего? — я понимал, что бью по больному, но иногда именно это может расшевелить того, кто шевелиться ни в какую не хочет. По большому счету, мне было плевать и на этот город, и на всех этих людей. Они мне никто. Я даже не их владыка, чтобы волноваться о них, как о своем народе. Но даже так, мне всё равно не хотелось, чтобы все здесь погибли.