Предтеча
Шрифт:
Альхейм задрал голову, пытаясь увидеть хоть одну звездочку. Тогда можно было бы подумать о ней… Но нет, тьма непроглядна. Ночь все тянулась и тянулась.
– Может быть, остановимся? Тебе нужен отдых, я мог бы поспать и привести мысли в порядок.
"Я решился идти всю ночь. Смерть следует за нами по пятам. Я чувствую ее в реке, утром ты увидишь на поверхности мертвых тварей."
– Но как Смерть могла попасть в Ронсу?!
"Не знаю. Знаю только, что это Смерть, это древнее знание. Оно скрыто за сотнями лет, за поколениями сородичей.
– Я понял, Чважи. Но не мог бы ты хотя бы говорить со мной о чем-нибудь, чтобы я не уснул от усталости. Расскажи про Повелителя, про дворец.
"Я не хочу говорить о Повелителе. Я не уберег его…"
Новая волна скорби и паники окатила сознание Альхейма. Он понял, что затронул действительно нежелательную тему.
– Тогда о Запретных Садах. Я ведь там никогда не был, сам понимаешь.
"Сады закрыты для всех двуногих и большинства восьмилапых," - не понял шутки Чважи.
– "Лишь Повелитель имеет право входить туда в любое время. Его телохранители гибли от укусов разгневанных самок, зато город получал лучшее потомство."
– А ты? Ты - сын Повелителя, или нет?
– Альхейм сначала спросил, а уж потом прикусил себе язык.
"Откуда же я могу это знать?" - удивился, но ничуть не обиделся смертоносец.
– "Я не знаю породившей меня самки, я не знаю осеменившего ее самца. Это не важно для меня."
– Да, но ты только что сказал, что Повелитель давал городу лучшее потомство… Значит, разница есть?
"Конечно. Он старший и мудрейший. Он не должен умереть от укуса самки. Любой другой допущенный в Запретные Сады должен позволить убить и сожрать себя, но не Повелитель. Так было… Так больше никогда не будет, я не уберег моего Повелителя."
– Перестань это повторять!
– Альхейм отважился дружески постучать по широкой спине.
– Ты ведь ничего не мог сделать.
"Я даже не умер вместе с ним… Запретные Сады прекрасны," - неожиданно продолжил Чважи.
– "Каждый воин мечтает попасть туда, но допускаются лишь избранные, по указу Повелителя. Войти туда, оставить потомство и умереть. Каждый хотел этого, но больше так не будет."
– Ну, ты-то можешь войти в Сады, как только мы доберемся до города, - осторожно заметил гвардеец.
"О чем ты говоришь, глупец? Мое потомство не выживет. Зачем же мне позволять сожрать себя?"
Альхейм закашлялся. Поди пойми восьмилапых - то говорят, что быть пожранным самкой после сношения высшее счастье воина, то удивляются, зачем это надо. Чважи вдруг начал рассказывать что-то, чего человек понять не мог. Он выражался незнакомыми Альхейму импульсами, передающими странные, непривычные ощущения. Мало что понимая, гвардеец тем не менее старательно прислушивался, и в какой-то момент ему стало казаться, что он разгадал тайну души чужой расы… Как это прекрасно - служить Повелителю, умереть за него, или, если повезло, умереть оставив потомство. Душа чужой расы.
Именно так победили в Эпоху Войны смертоносцы, они узнали секрет человеческой души. Отец как-то рассказывал детям одну сказку, там рассказывалось о Великом Предательстве… Какой-то человек перешел на сторону пауков и выдал им какой-то секрет. Альхейм не помнил подробностей, да и глупая сказка - какой же у людей секрет? Если бы он был, гвардеец бы тоже его знал. Секрет, которого нет. Это показалось забавным, Альхейм рассмеялся и едва не свалился с Чважи.
"Ты уснул," - осуждающе произнес паук.
– "Ты не можешь выдержать сутки без сна? Плохой же из тебя гвардеец. Протяни руку, я выпустил паутину."
– Зачем?
– не понял Альхейм.
"Привяжись ей, я сделал нить клейкой. Если ты не можешь не спать, спи на ходу."
– И как я сразу не догадался!
– расстроился гвардеец.
"Ты глуп," - легко нашел объяснение Чважи.
Альхейм не стал спорить с этим очевидным фактом. В темноте он нащупал конец нити, потянул ее, тонкую, но прочную, покрытую клеем, и кое-как закрепил себя в седле. Поза получилась не слишком удобной, но ему было уже не до мелочей.
– Прости меня, Чважи, я просто очень устал… - успел произнести Альхейм.
Глава четвертая
Солнце нагрело закрытые веки, раскрасило их в ярко-алый, будоражащий цвет, по которому к тому же поплыли разнообразные пятна. Альхейм попытался отвернуться, но что-то не пустило его. Он заслонился ладонью, сморщился.
"Проснись," - потребовал Чважи.
– А?..
– простонал гвардеец.
В его мозге медленно гасли образы приятелей-медоносов, вместе с которыми он бежал по длинным, узким ходам улья, натыкаясь на стены, задыхаясь от дыма.
"Проснись!"
Альхейм попытался сесть, вспомнил про удерживающую его паутину. Пришлось достать нож, разрезать прочные нити. Паук расположился на относительно ровном месте между двумя холмами, утвердив лапы между корней деревьев.
– Тебе это пригодится, да?
– гвардеец протянул смертоносцу скомканную паутину, тот сразу захватил ее хелицерами, чтобы возобновить внутренний запас.
– Где мы?
"Возле Ронсы, где же еще? Я шел всю ночь, здесь холмы заканчиваются, начинается лес."
Альхейм спрыгнул на землю, расстегнул штаны. Поливая корни, он задрал голову вверх - небо было совершенно чистым, ни облачка.
– Смерть отступила, да? Слушай, Чважи, а почему бы нас не выйти в степь и не вернуться? Хотя бы увидим, что произошло.
"Мы погибнем."
– Но Смерти нет!
"Она там, и будет там очень долго. Слишком долго. Мы не можем вернуться. Сейчас я должен поохотиться, потом войдем в лес. Там слишком много живых существ, больших и маленьких, я не сумею всех отогнать Гневом, ты должен быть начеку."