Предтеча
Шрифт:
– Даже постонать не мог?
– удивился Альхейм.
– Мог, да стоны там со всех сторон неслись. Ночью к тому же дело было… Основные силы ушли добивать врага, а легкораненые сперва между собой дрались, потом, когда наши и тут одолели, стали вытаскивать своих. А как среди стонущих разберешь, кто свой, кто чужой? Ведь еще и восьмилапые лежат всюду, и некоторые еще шевелятся, у кого лапы остались. На укус нарвешься в темноте - и все. Запалили факелы, стали понемногу в куче тел копаться. А я все это время резал лапу. Разрезал, выбрался, пересчитал руки-ноги. Голова трещит,
– Полусотне, - уточнил Равид.
– Полусотне, - кивнул Крисч.
– И нам еще повезло, двух сотен просто не стало, ни единого человека, ни единого смертоносца. Все потому что они первыми стояли, удар на себя приняли. Вот, а теперь, значит, мы первыми стоим… Слышал распорядок на боевое построение?
– Слышал, - признался Альхейм.
– Наша сотня лучшая, и…
– И хорошо бы, чтобы битва не случилась, - закончил Вложеш, присаживаясь рядом.
– Хорошо пахнет от вашего костерка!
– Угощайся, господин десятник!
– тут же предложил Альхейм.
– Это ребята в роще мух настреляли.
– Спасибо.
– А битва будет, как ты думаешь?
– Никак не думаю, - отрезал десятник.
– Хватит жарить-то, Крисч! Сухая станет.
– Не станет, это чевчина. Жира бы побольше стопить, с сольцой перетрем, перца добавим… Ух!
– Ух, - согласился Вложеш, почесал задумчиво бороду.
– Вот что, ухарь, у моего знакомого в третьей сотне огневика есть. Ты подходи, как с жирком закончишь.
– Спасибо за приглашение, - благодарно кивнул Крисч.
Альхейм едва не крикнул, что это ему приятель подарил жирную муху, что это он должен пить ночью с десятниками, но промолчал. Что поделать, Крисч - старослужащий, а Альхейм еще и крови-то не понюхал.
Муха, по мнению Крисча, дожарилась, десятник сорвал большой лист лопуха, на котором тушку и разделили ножами. Она и в самом деле оказалась очень сытной, так что небольшой на вид порции вместе с лепешками оказалось довольно. Один только Равид забрался в мешок и вытащил несколько длинных узких полосок солонины, обычного рациона гвардии на марше.
– И куда в тебя лезет?
– усмехнулся Вложеш, утирая жир с подбородка.
– Так я жду тебя, Крисч.
Он ушел в темноту, сгустившуюся между кострами. Крисч достал деревянную миску, тщательно собрал в нее с травы остывший жир, насыпал соли, добавил трав и стал скурпулезно перемешивать получившуюся массу. Пахла она действительно аппетитно.
– Огневка под нее пьется и пьется, - подмигнул Крисч.
– Если получится, отолью для вас во флягу.
– А смертоносцы не узнают про ваши делишки?
– опасливо поинтересовался Альхейм.
В действующей армии употребление спиртных напитков было строжайше запрещено приказом самого Повелителя много лет назад. Но люди находили возможности поразвлечься…
– Разве есть хоть что-то, чего они не знают?
– добродушно улыбнулся Равид и опять достал флейту.
– Есть вещи, о которых не принято говорить, - буркнул Крисч.
– Если десятники полагают, что нынче ночью можно немного выпить, значит, сотники
– Ну, да… Извини. И в лагерь мы не зашли, потому что противник далеко. Верно?
– Что ты все о противнике?
– поморщился Крисч.
– Да чем он дальше, тем лучше. Война - это маневры, пойми. Две армии, разделенные на множество частей, занимают постепенно стратегические позиции, совершают длинные марши, неожиданно возникают то там, то здесь. Вот когда мишеглиры заняли остров в дельте Ронсы, мы уже понесли поражение. Понимаешь?
– Нет. Мы победили в том сражении!
– Потери понесли пять к одному. И где победа? А сражались за голый остров, который могли занять первыми. Но мишеглиры обхитрили нас, выманили гарнизон. А когда сами там уселись, то пришлось срочно атаковать, потому что успей они укрепиться - расклад стал бы еще хуже. Сев на острове, они парализовали все речное сообщение, понимаешь? Могли ввести в Ронсу свой флот, перетопить наши корабли и тогда армия оказалась бы рассечена две части по берегам Ронсы, тогда Повелитель Мишеглира атаковал бы превосходящими силами их поодиночке и…
– Но наш Повелитель мудр!
– не удержался Альхейм от восклицания.
Равид перестал играть. Они с Крисчем переглянулись и хором заявили:
– Слава Повелителю!
– Слава Повелителю… - сконфуженно повторил Альхейм.
– Конечно, наш Повелитель мудр и победа останется за нами. Но настоящие сражения происходят только когда другого выхода нет. Как на том острове на Ронсе. Сражение выиграно или проиграно задолго до его начала, все зависит только от расстановки сил, ведь в остальном мы равны. Говорить об этом, может быть, не стоит, но…
– Я все понимаю!
– заторопился новобранец.
– Просто хочется тоже приносить пользу Повелителю.
– Повелитель думает не о своей пользе, а об общей, - Равид неожиданно перестал играть.
– Помни об этом, сынок. Ты ничего не должен хотеть, ты должен выполнять приказы. А вместо этого ты того гляди беду накличешь.
– Но ведь неспроста здесь собралась почти вся армия!
– Возможно, это обманный маневр, - примиряюще сказал Крисч.
– Мишеглирцы тоже соберутся, чтобы противостоять такому кулаку, а мы разойдемся однажды ночью, и останутся они в дураках. Так уже бывало… Пошел я к десятникам. Может, и меня произведут в конце-то концов!
– А я лягу спать, - Равид сердито покосился на Альхейма.
– А то договоришься с тобой…
Он улегся, отвернувшись от новобранца. Тому стало стыдно за невоздержанность. Он потушил костер, брызгая водой из бурдюка, немного прибрался.
– Я ведь просто… - начал Альхейм извиняющимся тоном.
– Ты - в Гвардии. Армейцы несут потери почти каждый день, - пробурчал Равид, не оборачиваясь.
– Мелкие стычки, ночные налеты… А ты в гвардии, нас вводят только в серьезные сражения. Это и хорошо, и не очень. Потому что таких как ты, ни разу в бою не бывавших, почти четверть. Неужели не понятно, почему?