Шрифт:
Small Craft Warnings (1972)
Перевод с английского Валентина Хитрово-Шмырова
Посвящается Биллу Барнсу
Ты мне сказал: «Продолжи путь свой».
Я так и поступил.
Действующие лица:
Вайлет
Док
Монк
Билл Маккоркл
Леона Доусон
Стив
Квентин
Бобби
Тони, полицейский
Действие
Занавес поднимается. Доносится шум океана. Сцена слабо освещается. На ней — смутные очертания бара в одном из городков Западного побережья, где-то между Лос-Анджелесом и Сан-Диего. Фасад бара обращен к океану. Почти все посетители — старые знакомые, для них это место своего рода клуб. Большинство из них проводит тут целые вечера. Желательно, чтобы стены бара, все три, казались как бы окутанными наплывающим с океана туманом. Голубая неоновая вывеска гласит: «У Монка». Бар расположен по диагонали сцены на всю ее ширину; к потолку подвешено покрытое лаком чучело парусника — широко раскрытое клювообразное рыло и выпученные глаза придают рыбине изумленный вид. В баре три стола, застеленные скатертями в красную клетку. Справа стоит музыкальный автомат. Рядом двери в мужской и женский туалеты. Слева — лестница, ведущая в жилое помещение. Мы видим только несколько нижних ее ступенек. Помещение бара освещено слабым, но ровным светом. По ходу пьесы, когда кто-то из персонажей отделяется от общей группы, чтобы произнести реплику или монолог, фигура его освещается отдельным прожектором.
Монк стоит за стойкой бара и обслуживает Дока. Монк — владелец бара, а Док — врач, лишившийся из-за пьянства лицензии, но негласно практикующий. Оба они среднего возраста.
За столом — в центре сцены — сидит Вайлет, у ее ног перевязанный веревкой потрепанный чемодан. У нее непропорционально большие, постоянно влажные глаза: судя по ее внешности — она не от мира сего; и все же ее бледное и необычное лицо по-своему красиво.
Как заметила в одной из реплик Леона Доусон, она своим обликом напоминает водоросль.
Монк(Доку). Видишь? (Делает движение головой.) Вон там.
Док отрывается от своих мыслей и поворачивает голову. Оба пристально смотрят на Вайлет.
Вайлет(начинает напевать; она явно смущена).
А колесо фортуны все вертится И вертится…Запинается.
Док(с поднесенным ко рту стаканом со спиртным). Пожалуй, в ней что-то есть. Не от мира сего. Какая-то отрешенность, я бы сказал. Задумана хорошо, но до совершенства не доведена.
Монк. Да я про чемодан. Ты только посмотри.
Док. А, ну да, чемодан. У нее такой вид, как будто сидит на станции в зале ожидания.
Монк. Нашла место.
Док. Ну да, и ты занервничал.
Монк. Какой догадливый. Я лицензию получил, чтоб в этом заведении спиртное предлагать, а не номера для бродяг. Лестницу-то видно. Ясно, что там мои апартаменты.
Док. Вот-вот, видят лестницу и сердце екает: думают, как бы улучить момент да напроситься к тебе наверх попозже, чтобы утешить по-матерински. Что там говорить,
Монк от души смеется.
Входит Билл; вид у него сверхрастерянный, как у проигравшегося вдрызг игрока. Суть его характера можно выразить одним словом: самец.
Монк заученным движением достает банку с пивом, но подать ее не торопится.
Диагноз я поставил правильный — глисты. Сидела на одной мексиканской дряни — на говядине с кукурузой и перцем. Дал ей баночку, деревянную палочку и сказал: «Принесешь мне кал на анализ». А до нее не доходит — языковой барьер. Ну я и выдал: «Синьорита, принесите завтра в этой баночке кусочек вашего дерьма».
Док и Монк заразительно смеются.
Билл замечает, что банка с пивом не вскрыта, и начинает нервничать.
Вайлет. Эй, Билл…
Док. Вот такое начало любовного романа. Выгнал я из нее глистов, а расплатиться попросил «натурой». Боже мой, ну и любовь. Имел ее все лето. А в сентябре одну толстушку смазливую подцепил. И давай она меня стыдить. Обозвала меня грязным старикашкой, ну мы и расстались.
Билл. Эй, Монк. Как насчет пива?
Монк(не обращая на него внимания). Что-то я ее не припоминаю.
Док. А мы за крайний стол садились и все торговались насчет ее задницы.
Билл. Ну-ка, Монк, скажи: больше Леона у тебя стала денег просаживать? А? (Перегибается через стойку и выхватывает у Монка банку с пивом. Монк больше раздражен его поступком, нежели словами.)
Монк. Я тебе вот что скажу: я ее счета в компьютере не держу. Она расплачивается аккуратно. Если хочешь, чтобы я вскрыл банку, дай ее сюда. (Вскрывает банку.) Из-за твоих счетов я бы, может, и занервничал, а с ее — все в порядке. Понял? Только не обижайся и не ной, а…
Вайлет. Билл.
Билл. У меня есть что рассказать.
Монк. Вот с Вайлет и поделись, уже три раза звонила, тебя спрашивала.
Билл(смотрит в сторону). Вай, привет.
Вайлет. Этот господин Мензис закатил сегодня скандал в биллиардной. (Всхлипывает.) Что делать — ума не приложу. Это все из-за Мина. Вломился вчера вечером. Мензис мне и выдал… Подсядь ко мне. И еще принеси мне пива и колбасу с острым соусом. Умираю с голоду. С голоду и с тоски.
Билл. Ну что, накормить тебя и пожалеть?
Вайлет. Да, будь так добр.
Билл(Монку). Еще банку «Миллера» и пару колбасок.
Монк. Вас понял. Ты что, ушел от Леоны?
Вайлет. А где Леона, Билл?
Билл. Ревет над кастрюлей в своем чертовом трейлере.
Монк открывает еще одну банку с пивом, и Билл семенящей походкой направляется к Вайлет; в руках у него пиво и закуска, на лице — улыбка-маска. Это лицо бесцеремонного самца, уже не молодое, но еще сохраняющее былое юношеское очарование.