Предупреждение малым кораблям [другой перевод]
Шрифт:
Вайлет. Спасибо, Билл.
Монк крутит ручку стоящего на стойке радиоприемника.
Голос диктора. «Штормовая погода от „Пойнт Консепшн“ на юг до мексиканской границы, туман сегодня и завтра, особое предупреждение водителям на участках шоссе, проходящих вплотную к океану».
Монк(выключая радио, с иронией). На лодках в океан лучше не выходить, Док.
Док. То-то и оно, Монк. Человек — посудина тем более уязвимая, лучше всего непогоду у тебя переждать.
Вайлет(пододвигаясь
Билл. Пока не перестанет дурью маяться. Был у нее братец, придурок, на скрипке в церкви пиликал. Так вот, как она напьется, начинает слезы лить и каяться, что дала его арестовать за то, что он торчал без дела в мужском туалете на автобусной станции в Грейхаунде. А когда я ей говорю: «Сам напросился», начинает швырять в меня чем попало.
Вайлет(нежно прижимаясь к нему). Ты мужчина что надо.
Билл. Что надо?
Вайлет. Такой большой. Ручищи во какие. (Гладит его обнаженную руку.)
Билл. У меня еще кое-что большое есть.
Вайлет. Ты читаешь мои мысли?
Билл. Не веришь, можешь пощупать.
Вайлет опускает руку под стол и начинает ею орудовать.
Хорошо, когда тебя с полуслова понимают. Я тут на прошлой неделе от одной письмо получил. Она в Сакраменто в конторе служит. Так вот она Ригану сочувствует.
Вайлет. Да ну?
Билл. Дрянь. С шестьдесят пятого не встречались, а помнит все до мелочей; хочет затащить меня на свой водяной матрац, а на таком раз попробуешь, уже и не слезешь.
Дверь распахивается, и, подобно бычку, впервые выпущенному на арену, врывается ЛЕОНА. Это неуклюжая, крупного сложения женщина; на ней широкие брюки и розового цвета шерстяной свитер. На голове соломенная шляпа с низкой тульей и узкими полями; из-под нее свисают длинные крашеные локоны. Время от времени она сдергивает шляпу и ударяет ей то по стойке бара, то по столу, то по чье-либо спине — для большей выразительности. Билл и Вайлет резко отстраняются друг от друга. Леона обращает внимание только на Билла.
Леона. ТВОЮ-Ю… МАТЬ! Стоило мне к плите повернуться, как тебя и след простыл! Ты все телек смотришь, а я, чтобы праздничный обед приготовить, полдня на магазины и плиту угрохала.
Билл. Жаркое с овощами.
Леона(задушевно, нараспев). Жаркое из барашка со свежими овощами с «Фармерз Маркет», приправленное лавровым листом и тимьяном.
Билл. Жаркое.
Леона. Установила в трейлере маленький банкетный столик, достала бабушкино серебро, кружевную скатерть, хрустальные подсвечники с серебряным узором в виде виноградной лозы, надраила их до блеска, все как положено, свечи поставила по бокам моей единственной вазы с одной только что распустившейся розой — талисманом, ну прямо как на фото в журнале «Дом и сад». Оказывается, я сама с собой разговаривала, пока у плиты возилась. Открываю я холодильник, чтоб достать студень с томатами… «Ну вот, готово», — говорю. Вхожу я и что вижу: телевизор и настежь открытую дверь; в голове начало путаться, тут я граненый графин с бургундским и грохнула. С импортным.
Билл. За бутылочкой пошел. Ты дрянь купила, хоть и импортную. Уткнулась в свое жаркое и кричишь: «Самое дорогое покупала».
Леона. Не сказал ни слова и даже записки не оставил. Взял и исчез! Разве так поступают? Куда тебя понесло?
Вайлет. Билл сегодня что-то не в настроении, Леона. Оставь уже его в покое.
Леона. Не в настроении уже двое, и у одного оно нарочно испорчено! Это твой чемодан? Опять выгнали, то есть выселили? Уличная аристократка? Хотите анекдот про двух таких «аристократок» из Дублина? Сегодня в магазине слышала. Одна из них, вся из себя, входит в паб и говорит бармену: «Два джина для двух аристократок». Он оглядел ее с ног до головы и говорит: «А вторая где?». — «А вторая — в канаве, отдыхает».
Никто, кроме нее, не смеется.
А я-то думала, рассмешу вас. (Подсаживается к Вайлет и Биллу.) Посмотри-ка на свои ногти, милая моя.
Вайлет. Сама знаю, что лак сходит.
Леона. Вот именно! Всю грязь видно.
Вайлет прячет руки под стол.
Бог ты мой, не будем, не будем больше говорить о таких пустяках. Чепуха все это.
Вайлет молчит.
Извини, я отлучусь на минутку. Пойду вон с той машиной разберусь, а тебе — вот лак для ногтей, оранжевый… Не унывай. А лучшее средство против уныния — это гильотина.
Вайлет. А я и не унываю.
Леона(смеется). Тогда извини. (Подходит к музыкальному автомату.) Надеюсь, никто не будет возражать против музыки, которую я буду проигрывать сегодня целый вечер. Понравится она кому-то или нет. (Наклоняется к автомату и ищет нужный номер на указателе «Классические мелодии».) Рок? Нет! Популяр? Нет! Классические мелодии? Да! Какой же номер? Какой же?
Вайлет. Нет у меня никакой тоски, пусть все знают. (Опускает руку под стол и начинает ею орудовать.)
Билл. Сама в тоске… И на других ее нагоняет. (Сидит на стуле, раскинувшись. Смотрит на Леону. Говорит не громко, но отчетливо.) Не дурно, а? Добро что надо. Свое.
Монк включает радио. Слышен только шум.
Леона. Выключишь, когда я… (Чувствует перемену в настроении сидящих за передним столом. Глаза ее широко раскрываются. Руки сжимаются в кулаки. Делает несколько шагов по направлению к столу, садится на корточки и заглядывает под него. Резко, как выстреливая.) ТЫ-Ы-Ы… ТВАРЬ! (Бросается на Вайлет. Та вскрикивает и подскакивает, опрокидывая стул.)
Монк. Держи ее!
Билл удерживает ее, загораживая своей массивной фигурой Вайлет. Он держит ее за плечи и ухмыляется в лицо. Следующие реплики звучат почти одновременно.
Леона. УБЕРИ РУКИ!
Монк. Не отпускай ее, ни в коем случае не отпускай!
Леона. Маккоркл, Я СЕРЬЕЗНО ТЕБЕ ГОВОРЮ!
Монк. Прижми ее к столу!
Во время этой сцены Монк выходит из-за стойки.