Предводитель волков. Вампир (сборник)
Шрифт:
– Простите, ваша светлость, но, как говорит наш кюре, непогрешим только папа, а господин Маркассино вполне может ошибиться.
– Маркассино никогда не ошибается, запомни это, бездарь! И доказательство тому вот: я вижу, где животное било копытом.
– Но все-таки, ваша светлость, уверяю вас, клянусь… – говорил Тибо, с волнением наблюдая, как черные брови барона превращаются в одну линию.
– Мировая, и иди сюда, бездельник! – закричал барон Жан.
Какое-то мгновение Тибо колебался; но выражение лица охотника становилось все более угрожающим. Он понял, что неповиновение
Беда настигла Тибо, когда он не сделал и четырех шагов из-под защищавшей его крыши. Лошадь сеньора де Веза, не сдерживаемая ни удилами, ни шпорами, сделала громадный прыжок и оказалась прямо возле него. И в этот же миг он получил сильнейший удар рукояткой хлыста по голове.
Башмачник, оглушенный ударом, зашатался, потерял равновесие и вот-вот упал бы на землю, но барон Жан, высвободив ногу из стремени, нанес ему сильный удар в грудь, от которого Тибо не только выпрямился, но и, развернувшись в противоположную сторону, рухнул навзничь у дверей хижины.
– Получай, – говорил барон, нанося ему удар сначала рукояткой хлыста, а затем ногой. – Получай: это за ложь, а это за насмешки!
И ничуть не беспокоясь о неподвижно лежащем башмачнике, сеньор Жан, заметив, что свора отозвалась на лай Макассино, весело зазвонил собакам и неспешно удалился на своем коне.
Тибо поднялся весь избитый и ощупал голову, чтобы убедиться, что переломов нет.
– Ну-ка, ну-ка, – говорил он, тихонько шевеля руками и ногами, – хорошо, что ничего не сломано – ни вверху, ни внизу. Так вот как вы, господин барон, обращаетесь с людьми только из-за того, что взяли в супруги незаконнорожденную дочь принца! Хорошо-хорошо, великий обер-егермейстер, великий ловчий! Кем бы вы ни были, но вам не доведется съесть лань, на которую вы охотитесь, – она достанется этому бездельнику, бездари, этому шутнику Тибо. Да, я уверен в том, что съем ее! – воскликнул башмачник, все более утверждаясь в своем отважном решении. – Не будь я мужчиной, если не сдержу слова!
Сунув за пояс кривой нож и прихватив рогатину, Тибо прислушался к лаю, сориентировался и, превратившись в тетиву лука, дугу которого составляли лань и свора собак, помчался вперед со скоростью, на которую только способны человеческие ноги.
У Тибо был выбор: устроить засаду и убить лань рогатиной или дождаться момента, когда ее затравят собаки, и завладеть ею.
Желание отомстить барону за жестокость занимало бегущего Тибо куда меньше, чем мысли о деликатесах, которые почти целый месяц он сможет готовить из лопаток, спинки и окорока лани: он их хорошо промаринует и поджарит на вертеле или нарежет ломтиками и приготовит в печи.
В конечном итоге эти две мысли – месть и лакомство – так перемешались у него в голове, что он бежал все быстрее и посмеивался, представляя жалкое выражение лица барона и его людей, возвращающихся в замок Вез не солоно хлебавши, и свою собственную физиономию, когда он плотно закроет дверь, нальет стакан вина и – один за столом – примется за окорок… как из него под ножом, вонзающимся уже третий или четвертый раз, будет течь ароматный кровянистый сок.
Насколько мог судить Тибо, лань побежала по направлению к мосту через речку Урк, между Норуа и Тресной.
Во времена, когда происходили эти события, с одного берега на другой был перекинут всего один мост, состоящий из двух брусьев и нескольких досок.
Речка была полноводной и очень быстрой, и Тибо подумал, что лань вряд ли решится перейти ее вброд. Поэтому он притаился за скалой рядом с мостом и стал ждать.
Вскоре в десяти шагах он неожиданно увидел грациозно поднятую головку лани, которая поводила ушами, надеясь в порыве ветра расслышать шум, производимый ее врагами.
Тибо, очень взволнованный этим неожиданным появлением, поднялся из-за камня, перехватил рогатину поудобнее и метнул ее в животное.
Лань прыгнула так, что оказалась на середине моста, при втором прыжке ее вынесло на противоположный берег, прыгнув третий раз, она скрылась с глаз Тибо.
Рогатина пролетела по меньшей мере в футе от животного и застряла в траве в пятнадцати шагах от Тибо.
Никогда еще он не был так неловок – Тибо, участник Тур де Франс, всегда абсолютно уверенный в своем броске!
И тогда в бессильной ярости на самого себя он выдернул рогатину из земли и стремительно промчался по мосту, где только что пробежала лань.
Тибо знал окрестности так же хорошо, как и лань. Он бросился вперед и устроил засаду за буком на середине косогора, неподалеку от едва заметной тропинки.
На этот раз лань пробежала настолько близко, что у Тибо мелькнула мысль, не уложить ли животное ударом рогатины, вместо того чтобы метать ее.
Он колебался не дольше блеснувшей молнии, но даже молния не могла опередить лань; когда она была уже в двадцати шагах от Тибо, он метнул рогатину, но, как и в первый раз, удача не улыбнулась ему.
Между тем он слышал все приближающийся лай собак и чувствовал, что пройди еще несколько минут, и ему не удастся осуществить свой план.
К чести Тибо следует сказать, что его упорство в достижении цели возрастало по мере увеличения трудностей.
– И все-таки она мне нужна! – воскликнул он. – Да! И если Господь Бог благоволит к бедным людям, я возьму верх над этим баронишкой, который побил меня как собаку, а ведь я как-никак человек и готов это доказать.
Тибо поднял рогатину и снова пустился бежать. Но, похоже, Господь Бог, к которому он взывал, либо не услышал его, либо хотел испытать до конца, ибо и третья попытка – как и две первые – не увенчалась успехом.
– Разрази тебя гром! – закричал Тибо. – Похоже, Господь Бог меня не слышит. Хорошо же, пусть тогда черт повернется ко мне и услышит меня! Именем Бога или черта, но я заполучу тебя, проклятое животное!
Не успел еще Тибо произнести это двойное поношение, как лань повернула назад, пробежала мимо него в четвертый раз и скрылась в кустах. Это появление было столь быстрым и внезапным, что он не успел даже поднять рогатину.
В это время лай собак раздался так близко, что Тибо счел неразумным продолжать преследование. Он осмотрелся, увидел дуб с густой листвой, забросил рогатину в кусты, взобрался на дерево и притаился среди ветвей.