Предвоенные годы и первые дни войны
Шрифт:
Владимир Ильяшенко, сержант, пулеметчик:
«Днем раньше, в субботу, мы, мальчишки, отправились на реку Заравшан рыбачить. В воскресенье мы шли с рыбалки, довольные уловом, не зная, что началась война.
На соседней с нашей улице знакомые ребята сказали нам: «СССР с Германией воюет, а вы на рыбалку ходите». Мы вначале не поверили. Ведь с Германией у нас был мирный договор, но, придя домой, услышали то же от родителей. Разговоры о возможном нападении Германии на СССР ходили и раньше, но никто этому не верил.
Даже не поев, мы собрались во дворе поговорить. Жалели, что не успеем повоевать. Ведь немцев быстро разобьют. Нам в то время было по пятнадцать-шестнадцать лет, и призыву в армию мы еще не подлежали. Все мы были настроены архипатриотично.
«Нужно пойти в военкомат и добиваться, чтобы нас отправили
Враг в наступлении
Геннадий Киркевич, военный инженер:
«Мы заняли позиции на возвышенности вблизи Дубоссар. Возвышенность была покрыта небольшим лесом, но немецкая авиация наши позиции видела и давала наводку немецкой артиллерии. Огонь был непрерывный и очень сильный. Более того, нас еще сверху обстреливали «Мессершмитты» и «Хенкели». Самолеты были вооружены кроме пулеметов еще и воющими сиренами, чтобы влиять на психику. Во время пикирования самолетов раздавался вой сирен. На многих моих бойцов это сильно действовало. Помню: перекошенные лица и выпученные глаза. Но я им приказал лежать лицом к земле и ждать моего сигнала к броску. Особенно никак не мог угомониться один татарин, не помню, как его звали, он кричал от ужаса. Пришлось ткнуть его штыком в зад. В подходящий момент мы перебежали на другую позицию. В помощь к нам должна была подойти артиллерия, но помощь все равно была недостаточная. Наконец нас заменили какие-то артиллерийские части и другие воинские соединения, а мы начали отход от Дубоссар».
Мессершмитты BF 109
Немецкий бомбардировщик Heinkel Не-111Н
Бомбардировщик НЕ-111 – основа бомбардировочной авиации Германии в 1941 году.
Владимир Виноградов, старшина, пехотинец:
«За три дня до 22 июня пришел приказ повесить на ночь одеяла на окна, осуществить затемнение и спать в обмундировании… Личному составу были выданы боеприпасы и противогазы. Командный состав был переведен на казарменное положение. Вечером 21 июня командир полка подполковник Мкртычев созвал всех командиров и политработников и еще раз подчеркнул, чтобы никто не отлучался из части: с границы поступают самые тревожные сообщения, все может случиться. В 6 часов утра нас снова подняли по тревоге. Как и в предыдущие дни, мы выехали из части, не зная о том, что началась уже война… Где-то через час езды в направлении города Луцка, где был расположен штаб 5-й армии, мы увидели первый воздушный бой, в котором участвовало десятка полтора самолетов, наши и немецкие. Мы смотрели в бинокли, у кого они были, но различить, которые самолеты наши, которые немецкие, было трудно. Несколько самолетов были сбиты и горящими свечами упали вниз. Это было первое впечатление о войне. Стало как-то жутковато… Когда мы въехали в Луцк, – другой дороги не было, – город уже во многих местах горел. Причем горели дома с двух сторон, на большой скорости машины проезжали между пылающих домов… В тот же день мы уничтожили немецкий десант, который пытался захватить мост через довольно широкую реку, а затем дальше двинулись к границе, где вскоре встретились уже с немецкими полевыми войсками».
Вторжение немецких солдат в одну из деревень
Виктор Варгин, пехотинец:
«Первый день, 22 июня, я помню хорошо. День был солнечный, ясный. Наш домик стоял на окраине Ханко у какой-то батареи, мы еще оттуда продукты получали. Я не знаю, что за батарея была – дальнобойная, что ли? У меня было назначено свидание с девушкой на 12 часов, а в час было объявлено о начале войны. Конечно, девушка не пришла. Это просто как факт, интересная подробность. И в шесть часов вечера был налет на Ханко немецких самолетов. Помню как сейчас – все небо в белых зонтиках разрывов. Пух! Пух! И слышу, шлеп! Шлеп! Осколки от снарядов зенитных падают».
Валентина Аванесова, кандидат педагогических наук:
«После бала в 439-й школе выпускники 10-го класса в воскресенье 22 июня решили продолжить радостный праздник на природе в Кузьминках. А я, получившая первую в своей жизни работу пионервожатой заводского пионерлагеря, 22
Люди узнали про войну
22 июня 1941 года. Центральный Комитет партии созывает в Кремле совещание, на котором присутствуют первые секретари райкомов партии столицы. На совещании сообщается, что ЦК партии поддерживает патриотическое движение трудящихся Москвы и Ленинграда, призвавших к созданию многотысячного народного ополчения на добровольных началах. Об этом решении ЦК ВКП(б) через несколько часов становится известно всем жителям столицы.
12 часов 15 минут 22 июня. По поручению Политбюро ЦК ВКП(б) и Советского правительства выступает по радио заместитель председателя Совнаркома, нарком иностранных дел В. М. Молотов с заявлением, в котором указывает, что нападение фашистской Германии на СССР явилось беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. От имени правительства призывает советский народ дать отпор агрессору и выражает твердую уверенность в победе над ним (к. 4).
Вячеслав Михайлович Молотов (Скрябин)
Здание Центрального телеграфа на улице Горького, где в 1941 году находилась студия Радиокомитета, из которой выступал Молотов
Рукопись Молотова – обращение к советскому народу 22 июня 1941 г.
Жители Москвы слушают по радио выступление В. М. Молотова о нападении Германии на СССР
Советские люди слушают правительственное заявление. 22 июня 1941 г.
Юрий Левитан объявляет по радио о начале войны
После выступления В. М. Молотова на предприятиях и заводах г. Москвы создаются многолюдные митинги, на которых москвичи клянутся отдать все свои силы на разгром врага.
Митинг на заводе «Серп и Молот» (Москва, июнь 1941 г.)
Митинг на ленинградском заводе имени Кирова о начале войны