Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века
Шрифт:
Другой поток славянской миграции в Понеманье шел с запада — из Мазовии и польского Поморья. Возможно, в ней принимали участие и полабские славяне. Древние мазовецкие анклавы в бассейне Роси, в районах Гродно и Волковыска, по некоторым сведениям, были известны уже в VI–VIII веках.
Этнокультурные различия так называемых западных и восточных славян в тот период не были столь заметны, как в новое время. Лесная культура и повседневный хозяйственно-бытовой уклад дреговичей и мазовшан были ближе друг к другу, чем к культуре тех же дреговичей и подолян степной части Руси (хотя и дреговичи, и подоляне, по современной классификации —
Третий поток славянской колонизации продвигался в регион Понеманья с востока — из Полоцкой земли. По мнению некоторых исследователей, кривичские поселения появились в бассейне Вилии и верхнего Немана в VI–VII веках.
Уже в XI веке на месте будущей Вильни существовало поселение кривичей — Кривой Город (Кривгород). Именно кривичи заложили в XI веке опорную крепость и поселение при слиянии рек Виленка (более раннее название — Вильня) и Вилия. Эти местные топонимы изначально имели славянское происхождение. Заметим, что на территории современной Летувы река Вилия в XX веке была переименована в Нерис.
Характерной приметой балтской идентификации захоронений является наличие оружия, которое клали рядом с усопшим. Об интенсивных процессах сближения и интеграции славян и балтов свидетельствуют также схожие или однотипные орудия труда, бытовые предметы, женские украшения.
Бассейны среднего Немана, верхнего Нарева и Западного Буга (Подляшье) во второй половине 1-го — начале 2-го тысячелетия заселяли западнобалтские племена ятвягов (яцвяги, судовы). Судов впервые упоминает Тацит (II век). В VIII–XI веках чересполосно по соседству с ними проживали волыняне (бужане), дреговичи и мазовшане.
Земля ятвягов оказалась на геополитическом перекрестке, в эпицентре различных колонизационных потоков. Летописные тексты пестрят сообщениями о военных походах в земли ятвягов галицко-волынских, киевских, польских, литовских князей и Тевтонского ордена. Потерпев ряд поражений в неравной борьбе с соседями, ятвяги не смогли сохранить независимость и были ассимилированы, составив один из компонентов в этногенезе литвинов (беларусов) и поляков.
В более поздних археологических находках (периода XI–XIII вв.) ятвяги представлены культурой каменных могил, где вместе с балтскими встречаются предметы (артефакты) славянского происхождения. Ятвяги упоминаются в польских хрониках до XV–XVI веков. Следы их присутствия сохранила местная топонимика (названия поселений и урочищ).
Заметим, что в народном самосознании вплоть до начала XX века сохранялось понятие «Литвы» в отношении всего беларуского Понеманья, включая бассейн Вилии и город Вильню. На юге Литва граничила с Полесьем, разделительный рубеж между ними, по этнографическим данным, проходил по линии: верховья Нарева и Ясельды — Береза — Добромысль — Кривошин. Местные жители до недавнего времени называли своих северных соседей литвинами, а те их, со своей стороны, — полешуками. Такую же локализацию исторической Литвы и Полесья мы видим на карте известного польского исследователя Юзефа Обрембского.
Итак, в XII–XIII веках в результате миксации и инфильтрации различных миграционных потоков в ареале Старой Литвы формируется региональная версия этнической культуры, в которой сочетались кривичские, польские и балтские черты. Однако полиэтнический (комплексный) характер этой культуры отнюдь не мешает рассматривать её как целостное образование, в котором отдельные компоненты, различные по происхождению, составили жизнеспособный организм на славянской основе.
Таким образом, в конце 1-го — начале 2-го тысячелетия в Восточной Европе активно развивались процессы этногенеза и формирования раннефеодальных славянских народностей. На территории Беларуси этот процесс характеризовался консолидацией славянских племен (кривичей, дреговичей, радимичей, бужан, литвы), интеграцией и ассимиляцией местного балтского населения.
Првда, вопрос о первоначальной этнической идентификации исторической Литвы в науке до конца не решен. Очевидно, что процесс ее славянизации активно протекал в XI–XIII веках, а в период формирования Великого Княжества Литовского она уже представляла собой славянскую провинцию с отдельными анклавами балтского населения.
5. О древнерусской народности
Согласно официальной концепции советской историографии, этногенез восточнославянских народов — русских («великороссов»), украинцев («малороссов») и беларусов («западнороссов») — развивался особым путём и совершенно по иному «сценарию» в сравнении с иными славянскими (и европейскими) народами.
По мнению некоторых авторов (В. Мавродин, Б. Рыбаков, С. Токарев, М. Рабинович и др.), вначале, на переломе 1-го и 2-го тысячелетий, сформировалась единая древнерусская народность, которая затем распалась — якобы в результате балтского и татаро-монгольского нашествия на Русь (XIII век). На ее руинах в XIV–XVI веках возникли три братских народа — русские, украинцы и беларусы.
Подобная этногенетическая концепция имеет ограниченную базу источников и оставляет без ответа ряд принципиальных вопросов. Обратим внимание на некоторые из них.
1. До настоящего времени неизвестны исторические документы, первоисточники, даже исторические легенды и мифы (не принимая во внимание мифов советского времени), которые прямо или косвенно сообщали бы о единой древнерусской народности.
2. Процесс формирования восточнославянских народов в том виде, как он представляется авторам этой концепции, всецело противоречит этногенезу соседних славянских и европейских народов — поляков, чехов, словаков, сербов, украинцев, летувисов, немцев, которые в основном сформировались в конце 1-го — начале 2-го тысячелетия. Их непосредственными предками были реальные этноплеменные группы (союзы), стоявшие примерно на том же уровне исторического развития, что и кривичи, дреговичи, радимичи, днепровские поляне, волыняне.
3. Формирование единой народности реально возможно только в условиях постоянных этнокультурных и экономических связей. На огромных пространствах «империи Рюриковичей», непрочного политического образования с разными культурными традициями местных племен, разными экологическими условиями, процесс их консолидации и интеграции в единую народность был просто невозможен. Это было бы равнозначно историческому парадоксу.
4. Принимая во внимание хронологические рамки, в которые авторы советской концепции «втискивают» процесс этногенеза беларусов, нельзя не заметить, что период XV–XVI веков известен в Беларуси, а также в Украине и Польше как эпоха Возрождения. Авторы концепции допускают подмену исторических понятий, между тем этногенез и Возрождение — это принципиально разные процессы.