Префект

Рейнольдс Аластер

– Помню, как вызывала вас, как мы обсуждали ваши планы относительно меня.

– А дальше?

– Дальше ничего. Что у меня с голосом?

– Мы читаем ваши мысли с помощью трала. Не волнуйтесь, мера временная.

Мало-помалу Омонье поняла, что ниже шеи почти ничего не чувствует. Взгляд переводить получалось, но и только, – ни наклонить голову, ни повернуть ее.

– Доктор, покажите, что вы сделали.

– Нечто кардинальное. Только переживать не о чем: мы поставим вас на ноги в рекордно короткие

сроки.

– Покажите! – В смоделированном голосе звенела настойчивость.

По сигналу Демихова ему протянули зеркало. Врач поднял его так, чтобы Омонье увидела свою голову, зажатую мягким фиксатором.

– Одиннадцать лет я не видела своего лица: ко мне не могли приблизить зеркало. Впрочем, дело не в этом, на скарабея я и краем глаза смотреть не хотела. Сейчас кажусь себе тощей старухой.

– Со временем мы все поправим.

– Наклоните зеркало.

Омонье увидела свою шею. Казалось, ее прикрепили к телу скобами, причем недавно. Гибкие провода и шланги ныряли под кожу.

– Понимаете, что нам пришлось сделать? – спросил Демихов.

– Как же вы?.. – начала Омонье.

– Готовились долго, а сама операция получилась быстрой. Пару секунд вы провели без сознания, потом за вас взялись реаниматоры, только вряд ли вы это помните.

Джейн внезапно поняла, как важно ей ничего не помнить. Но она помнила и яркий свет, и озабоченное лицо со впалыми щеками, и внимательный взгляд – лицо Демихова… Она вспомнила невыносимый холод и межзвездный вакуум, который полз по ее шее и тянулся ледяными пальцами в пустоту черепа.

Но что пользы, если Демихову до конца его дней будут сниться кошмары?

– Вы правы, – сказала она. – Я действительно ничего не помню.

– Физически вы пострадали сильно, но все восстановимо. Останки скарабея мы нейтрализовали, и я собирался держать вас под наблюдением, пока голова и тело не срастутся полностью. Однако возникла небольшая проблема.

– Со мной?

– Не совсем. Подробности расскажу потом. Сейчас вам лишь нужно знать, что Гаффни сбежал с «Доспехов». Он взял катер и отправился за Дрейфусом.

У Джейн возник целый миллион вопросов, но она поняла, что с большинством из них придется повременить.

– Откуда он узнал, куда лететь? Ему ведь не сказали про Девятую ПБ?

– Гаффни… настоял на своем, – отозвался Демихов. – Клирмаунтин был вынужден раскрыть ему предполагаемое местоположение Часовщика. На месте Гастона я поступил бы так же.

– От Дрейфуса вестей нет?

– Ничего. По нашим предположениям, он пешком добирается с места высадки. – Демихов вернул зеркало помощнику. – В сознание я вас привел не поэтому. Сами видите, что тело и голова сращены не до конца, но мы на пути к цели. Вот разберетесь с текущей проблемой, и я восстановлю все функции. В успехе не сомневаюсь.

– Доктор, что за текущая проблема?

– Думаю,

это лучше объяснит и. о. верховного префекта Клирмаунтин.

По мановению руки Демихова часть стены превратилась в дисплей. Голову Омонье наклонили так, что она хорошо его видела. Клирмаунтин смотрел на Джейн из штаба, на заднем плане маячил кусок модели Единой системы.

– Я могу с ней говорить? – спросил Клирмаунтин.

– Она в полном сознании, – заверил Демихов.

– Верховный префект Омонье, – звенящим от тревоги голосом начал Клирмаунтин, – простите, но это вынужденный шаг. Я объяснял, что вы передали полномочия мне, но они не слушают.

– Кто не слушает? – спросила Омонье.

– Они желают говорить только с вами, станут выполнять исключительно ваши приказы.

– Да о ком вы?

– Хотите, соединю вас напрямую?

– Если для этого меня разбудили, то мысль блестящая.

Клирмаунтин исчез. Теперь с дисплея на Джейн взирало чудище, некогда человекообразное, а сейчас прикрывавшее задубевшую от радиации кожу шарнирными накладками с выпуклым бронзовым узором. Глаза, две телескопические камеры, выпирали из глазниц. Жесткие от клея дреды стояли колом.

– Я капитан Тенгиз с субсветовика «Гнев восходящий». Мы готовы вам помочь.

– Благодарю вас, – сказала Омонье.

Затем Джейн показали увеличенную голову богомола или кого-то очень похожего, торчащую из горлового отверстия древнего скафандра. Богомол открыл рот, обнажив вполне человеческие зубы и язык:

– Я капитан Ретимнон с субсветовика «Инеистый ветер». Мы готовы вам помочь.

– Рада слышать.

Следующее лицо было бы однозначно человеческим, если бы не полное отсутствие носа.

– Я капитан Гронг с субсветовика «Оцепенение темноты». Мы готовы вам помочь.

Джейн начала благодарить, но изображение уже сменилось.

– Я капитан Кацуура с субсветовика «Дочь фараона». Мы готовы вам помочь.

– Я капитан Нхата с субсветовика «Черный нарцисс». Мы готовы вам помочь.

– Я капитан Вандерлин с субсветовика «Проблеск зари». Мы готовы вам помочь.

– Я капитан Тиг…

– Я капитан Войтландер…

Омонье насчитала десять кораблей, потом еще десять, потом сбилась.

– Благодарю вас, капитаны, – сказала Джейн, когда представился последний. – Спасибо, что откликнулись на мою просьбу о помощи. Ваше участие – огромное подспорье для нас. Считаю своим долгом предупредить – хотя вам это наверняка известно, – что вы подвергаете свои корабли и экипажи серьезной опасности.

На дисплее снова появилось лицо Тенгиза, первого из представившихся ультра.

– Верховный префект Омонье, мне поручено говорить от имени всех капитанов. Не сомневайтесь, риск мы осознаем полностью, но все равно намерены помогать.