Преклони колени
Шрифт:
Я потянулся, чтобы натянуть на себя простыни, так как от моих метаний и ворочаний большая часть покрывал слетела с кровати, и я не мог не заметить, что мой член стоит в полной готовности, твердый, как камень.
— Черт! — шепчу я про себя.
Я тянусь вниз и сжимаю свой член, пытаясь беззвучно приказать ему снова опуститься, но он делает все наоборот. Почему-то твердеет еще больше.
В голове начинают проноситься видения из моих снов, и я понимаю, что больше не могу себя сдерживать.
Я ложусь обратно на кровать и глажу свой член в бешеном темпе, представляя
— Блять! — кричу я, вскакивая, направляясь в ванную и забираясь под душ, обливая все тело холодной водой, а стену душевой кабины — своей спермой.
— Это был всего лишь сон. — Бормочу я про себя, делая глубокий вдох и вздыхая одновременно с разочарованием и облегчением.
Пока что.
Глава 3
Белла
Сегодня мне исполняется восемнадцать лет. Я с нетерпением ждала этого дня с тех пор, как узнала обо всех преимуществах, которые он дает в глазах закона.
Можно было подумать, что я с нетерпением жду этого дня, чтобы оставить маму и уехать из Торнфилд-Мэнора, чтобы начать самостоятельную жизнь, когда я стану совершеннолетней. Но я смирилась с тем, что не смогу сделать это сразу.
Не с матерью, которая держит меня в удушающей хватке, каждую секунду каждого дня.
Я могу легально покупать сигареты, если у меня когда-нибудь возникнет желание умереть медленной и мучительной смертью, вызванной болезнью, которая распространяется по легким, заставляя меня задыхаться изо дня в день до самого конца.
Нет, спасибо.
Или служить в армии, если я захочу поступить на службу. Но я едва выживаю благодаря матери. Я даже не могу представить, как я переживу командировку.
Этого не произойдёт.
Самым большим плюсом этого нового года в жизни Беллы Торнфилд, несомненно, является тот факт, что теперь я могу легально вступать в блуд с любым мужчиной, которого пожелаю.
Самый большой минус в том, что ни за что на свете единственный мужчина, которого я хочу, не захочет меня так, как я хочу его. Особенно когда мама смотрит на него через обеденный стол, словно он ее последняя трапеза.
— Аминь, — говорит Отец Элайджа, чтобы закончить благословение еды перед тем, как мы начнем есть.
— Выглядит очень аппетитно. Спасибо, миссис Торнфилд.
Я не могу не фыркнуть от веселья, когда Отец Элайджа благодарит матушку за еду, которую мы собираемся съесть, как будто она заходила на кухню, разве что для того, чтобы приказать людям, которые на самом деле готовят еду, которой мы наслаждаемся.
— Мне очень приятно, Отец Элайджа.
Она воркует, протягивая руку и поглаживая мое бедро, снова глубоко впиваясь ногтями в кожу. Я не удивлюсь, если она прорвет кожу и снова пустит кровь.
Я продолжаю
Я не хочу, чтобы эта женщина видела, как я плачу, зная, что ей не доставит ничего, кроме радости, услышать мою боль. Ей придется довольствоваться тем, что я молча страдаю. К несчастью для меня, я уверена, что она получает от этого почти такое же удовольствие.
Она уже много лет пытается сломить меня, и ей это не раз удавалось. Но ей еще не удалось сломить меня на глазах у мужчины, стоящего перед нами, и я намерена не останавливаться на достигнутом.
Я отказываюсь дать ей возможность понять, как сильно она на меня влияет. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и заставляю себя улыбнуться: — Да, спасибо, мама. Выглядит очень аппетитно.
Отец Элайджа бросает на меня обеспокоенный взгляд, но я быстро отвожу глаза, не желая, чтобы он оказался вовлечен в эту извращенную динамику. Он всегда не замечал истинной природы матушки, ослепленный ее очарованием и красотой. Но я знаю правду и научилась самостоятельно ориентироваться в этом коварном доме.
Откусывая от блюда, я не могу не замечать изысканные ароматы, которые пляшут на моем языке. Шеф-повар, который остается скрытым за дверями кухни, — настоящий художник, создающий эти кулинарные шедевры. Я молча благодарю его за мастерство и самоотверженность, зная, что именно он заслуживает похвалы.
Мать же, напротив, упивается вниманием и обожанием, которые она получает просто за то, что является хозяйкой дома. Ей нравится власть, которую она имеет над всеми, особенно надо мной. Но я отказываюсь позволить ей сломать себя. Я буду терпеть ее жестокость и манипуляции, оттягивая время, пока не смогу вырваться из этого удушающего существования.
С каждым днем я становлюсь все сильнее и решительнее, чтобы проложить свой собственный путь. Я мечтаю о жизни, где я буду свободна от лап матери, где я смогу заниматься своими страстями и окружать себя людьми, которые искренне заботятся обо мне. А до тех пор я буду играть роль послушной дочери, скрывая свои истинные эмоции за маской послушания.
Пока продолжается разговор за ужином, я молчу, наблюдая за общением Отца Элайджа и матери. Я вижу их шараду насквозь, и это только подстегивает мою решимость вырваться из этой токсичной среды.
Однажды я вырвусь из-под контроля матери. И когда этот день наступит, я оставлю позади тьму этого дома и выйду на свет своей собственной судьбы. А до тех пор я буду терпеть и находить утешение в маленьких моментах неповиновения, которые поддерживают мой дух.
После того как мы закончили трапезу, мама отпустила меня, рассчитывая, что я сразу же отправлюсь в свою комнату и буду выполнять свой ночной распорядок: мыться, чистить зубы и мыть волосы, облачаться в ночную рубашку и следовать ночному режиму ухода за кожей, которого она предписывала мне придерживаться столько, сколько я себя помню. Затем я читаю Библию и, стоя на коленях у кровати, читаю молитву перед сном, чтобы проснуться и повторить все заново на следующий день.