Прекрасная голубая смерть

Финч Чарльз

— Как ты это установил?

— Заглянул к одному моему знакомому на Бонд-стрит. Ты вряд ли его знаешь. Джон Тилни. Избегает общества за исключением старейших друзей, которым всем, как и ему, уже за семьдесят, но, думается, второго такого знатока деревьев в Англии поискать. У него прямо-таки лес всяких экзотических деревьев в Толливер-Пойнт, его загородном доме. Интереснейший старик. А теперь к делу. Он говорит, что это стойкие деревья, но чувствительные к английским морозам. А потому они есть в ботанических садах

только здесь, в Лондоне — причем и эти должны были сбросить листву уже несколько месяцев назад. Следовательно, кто-то сохранял этот лист по меньшей мере месяц.

— Интересно, — сказал Ленокс, а в мозгу у него закружилось колесо.

— Еще как! Понимаешь, такого я и представить себе не мог.

— Как и я.

— И, знаешь, Барнард интересуется редкими деревьями.

— Да, — сказал Ленокс раздумчиво. — И мне известно, что недавно он посетил ботанические сады. Как мог и Юстес. — Он вздохнул. — Да и кто угодно, если на то пошло.

Мак-Коннелл улыбнулся.

— Настоящая работа дарит огромное удовольствие, Чарльз. Иногда я подумываю, не вернуться ли к ней в полную меру. — Теперь он был красен от волнения, а не от холода.

Ленокс помолчал, потом сказал негромко:

— Счастлив слышать это от тебя.

— Но в любом случае мне пора. Спасибо за чай… и за все интересные проблемы этого дела, как оно ни печально.

Мак-Коннелл встал, пожал Леноксу руку и быстро вышел вон.

Ленокс провел кончиками пальцев по стеклу и совсем было погрузился в размышления, но в этот момент входная дверь снова распахнулась — она словно бы сорвалась с петель, так часто ее открывали и закрывали в этот день, — и Ленокс вышел в прихожую посмотреть, кто пришел теперь.

Глава 42

Пришел Эдмунд.

— Чарльз! Я только что видел Мак-Коннелла.

— Да, он был тут.

— Чарльз, никогда в жизни у меня не было такого увлекательного дня.

Ленокс засмеялся.

— Да, я вижу, — сказал он.

Эдмунд все еще щеголял в смятой одежде и коричневой шапке, которыми его снабдил Ленокс, а его лицо там и сям хранило разводы сажи, придававшие ему полную неузнаваемость, как он весело заявил, а еще он покатался в каком-то мусоре, чтобы пахнуть попротивнее.

Но там, где проглядывало его настоящее лицо, щеки розовели, и он прямо-таки сиял.

— Я упустил мое призвание, Чарльз. Из меня вышел бы превосходный детектив.

— Ну, попрошайка из тебя вышел не хуже. Что ты открыл?

Эдмунд махнул рукой.

— Да ничего. Я намерен вернуться после заседания сегодня вечером. Но до чего же увлекательно! Ускользать от Итедера! А Барнард прошел совсем рядом и даже не взглянул на меня.

— Ты намерен вернуться? Я, право, не хочу причинять тебе столько хлопот, Эдмунд.

— Хлопот? Да я предпочту, чтобы Парламент сгорел дотла, чем изменить мои планы на вечер. Да, быстренько перекусить — скажем, сандвич — и вновь нести дозор. Ах, Чарльз, видел бы ты, как я объяснялся с полицейскими, которые пробовали меня прогнать! Да я бы не променял это на все деньги в фондах!

И тут это произошло: все болтающиеся нити оказались в руке Ленокса, и со всей силой своего ума, которая никогда не подводила его так, как в последние дни, он ощутил — вот оно! Крохотные кусочки мозаики, которые он собирал с таким тщанием, наконец-то сложились воедино.

— Ты все мне открыл, милый братец! — вскричал он. — Да, это может сработать. Я бы тебя расцеловал, не пахни ты так омерзительно.

Лицо сэра Эдмунда вытянулось.

— Что с тобой?

— Да ничего, ничего! — пробормотал сэр Эдмунд. — Я очень рад, Чарльз. Что я такого сказал?

— Так, пустячок, выкинь из головы.

— Значит, мне не надо туда возвращаться? Превосходно, Чарльз. Такая холодина!

Ленокс сразу все понял.

— Ах, нет, Эдмунд, — сказал он. — Ты непременно должен вернуться туда вечером. Прошу прощения за неудобства, которые тебе причиняю, но я вынужден злоупотребить твоей добротой. Жизненно необходимо, чтобы ты продолжал.

— Жизненно необходимо? Ты уверен?

— Абсолютно! Холод, конечно, лютый. У меня самого сапоги прямо-таки бумажные, но нет, мы должны идти вперед.

— Ну, хорошо, — сказал сэр Эдмунд.

— А теперь пойду и я, — сказал Ленокс, собирая свои вещи.

— Отлично, отлично, превосходно. Впрочем, не могу ли я принять ванну, как по-твоему? Твой дом ближе к Уайтхоллу.

— Разумеется, Эдмунд. И помни, я рассчитываю на твою помощь.

С торжественной серьезностью баронет сказал:

— О да, само собой. Я, безусловно, тебя не подведу.

Минуту спустя карета Ленокса загромыхала по Хэмпден-лейн и дальше, к лондонскому Вест-Энду, по заснеженным улицам сквозь густой предвечерний туман, который достигал беззвездного неба в вышине.

Вскоре он уже стучал в дверь своего друга лорда Кабота, с которым провел приятный вечер в «Путешественниках», — вечер после смерти Пру Смит. Вслед за дворецким он вошел в кабинет своего друга.

— Кабот, — сказал он, не потрудившись поздороваться, — вы ведь знакомы с архивариусом?

— Ленокс, как… ну да, знаком. Сын полковника Уоринга, старейшего моего друга.

— Он окажет вам услугу?

— Да, разумеется, все, что угодно, в пределах законности.

— Безотлагательно?

— Да, конечно. Но почему такая спешка, Ленокс? Вы здоровы? — Лорд Кабот был тверд в своих привычках, и Ленокс, который вращался в высшем свете и одновременно занимался своими детективными расследованиями, представлялся ему настоящим дервишем.

— О, вполне… Возник из мутного тумана. Вы поедете со мной?