Прекрасная натурщица
Шрифт:
В день, когда чета Мехцебер переступила границы их поместья, Кирилл был зол на себя, как никогда. Картина была закончена, но не принесла ему удовлетворения. Вся живость девушки, сквозившая в эскизе, испарилась! Он различал двухтонный подмалевок, которым выделялись ее глаза и губы, видел другие мелкие детали своей работы, но не видел самой Анны. Образ ее парил в его воображении, а он не мог ухватить его кистью!
Раздражение охватило Кирилла. Он понял, что до дрожи, до головокружения хочет видеть Анну! Чем раньше, тем лучше. И снова в его голове промелькнула мысль
Почему же Наталья Степановна молчит? Передала ли она Анне его просьбу? Вернутся ли они сюда или испугаются матушки?
Кирилл твердо решил для себя поговорить с графом, которого он считал почти другом. Он хотел ему рассказать о своем желании покинуть дом и попросить на время его покровительства.
За этими мыслями Кирилл не расслышал суматохи у крыльца своей мастерской. Небольшая делегация во главе с четой Мехцеберов и княгинями Зелениными уже поднималась по ступеням. Кресло с графиней несли двое сильных прислужников, граф степенно следовал рядом.
Елена Николаевна тут же бросилась к сыну с пояснениями.
— Кирилл, граф не изволил ждать! Сказал, что хочет поприветствовать тебя за работой и показать супруге твои картины, пока они… Пока они в своем рабочем виде.
— Без лоска и напыщенности, которые им придадут рамы и возгласы зевак, — оживился граф. — Приветствую тебя, Кирилл! Надеюсь, что ты не настолько любишь соблюдать светские правила, как твоя матушка и сестра!
Капитолина поперхнулась. Граф даже не потрудился запомнить, кто она такая! Интерес к Мехцеберам у обиженной светской львицы сразу сошел на «нет».
Граф тем временем пододвинул кресло супруги в середину залы. Оно бесшумно двигалось на маленьких колесиках, скрытых пурпурными складками роскошного покрывала. Лицо графини не выражало решительно ничего и оставалось безучастным. Кириллу стало не по себе.
— Не обращайте внимания, друг мой, — пришел к нему на помощь граф. — Амелия давно уже равнодушна к визитам. Ни один лекарь не находит объяснения тому, что она почти не ходит и почти не говорит.
Елена Николаевна, видя, что к ней не проявляют должного внимания, вышла на крыльцо вслед за разочарованной Капитолиной. Обе женщины находили манеры графа возмутительными.
Кирилл тем временем наблюдал за Амелией Мехцебер, стоя бок о бок с графом. С одной стороны, необычность графини притягивала его внимание, с другой — он просто хотел как можно дольше не показывать графу ту картину, которой остался недоволен.
— Кирилл, вы не представляете, что за чудо ваши картины! — веселился граф. — Они так трогают душу! Они чрезвычайно понравились Амелии!
Кирилл вопросительно поднял глаза. Как может что-то нравиться или не нравиться человеку, который никак не отображает свои чувства?
— О! Не скажите! — Граф понял Кирилла без слов. — Иногда графиня бывает очень словоохотлива. Просто никто не может предугадать, что будет удостоено ее внимания, а что нет. Как ни странно, врачи прописывают ей сильные эмоции! Говорят, что лишь большая радость или горе могут оживить ее.
— Как, и даже горе? — Кириллу было очень жаль бедную женщину.
— Ну, с горем я бы не решился экспериментировать. Мне кажется, что радостные потрясения куда лучше.
Тем
— Ну же, князь! Покажите нам ее! — поторопил он Кирилла. — Я пришел только ради этого. Покажите мне ее, и мы сможем отправиться в зал, где нас ждет вкуснейший обед!
Елена Николаевна, стоявшая у двери, изогнула брови, подавая Кириллу знак поторопиться. Князь подошел к мольберту, на котором был укреплен его последний холст, и стянул покрывало. Почему-то он точно знал, что время обеда будет перенесено. Руки его дрожали.
Когда внушительных размеров холст освободился от своего текстильного облачения, одновременный возглас нескольких людей раздался вокруг него. Кирилл старался не смотреть на мать, хотя заметил боковым зрением, как она в немом изумлении придвигается к картине. Капитолина повторяла ее походку, как зеркальное отражение. Граф, скорее всего, рассматривал необычную технику.
Самые разительные перемены происходили с графиней. Пожилая женщина подалась вперед со странным хриплым стоном. Лицо ее вмиг исказилось, задрожало и принялось менять свои выражения, руки затряслись. Казалось, что вот-вот у женщины случится припадок. Граф и Кирилл бросились к ней.
Губы Амелии скривились. Седые волосы, красиво собранные в букли, затряслись от энергичных движений головы. Руки, украшенные изящными драгоценностями, вцепились в ткань, укрывающую кресло.
Елена Николаевна, вмиг оценив ситуацию, приказала послать коляску за врачом. Капитолина растолкала перепуганных слуг и тоже раздавала им беспорядочные приказы. Обе женщины от неожиданности даже забыли, как их поразило лицо слепой натурщицы. В образе цыганской прорицательницы, сидящей на потрепанной телеге, была изображена Анна. Елена Николаевна поняла, что стремительно теряет контроль над ситуацией.
Тем временем трясущаяся всем телом графиня поднялась со своего кресла! Она сбивчиво дышала и с трудом говорила, но в ее скрипучем голосе Кирилл внятно расслышал властные интонации.
— Это она! — Амелия выплевывала из себя слова, как будто бы во рту ей мешали камни. — Роза, которую украли!
Граф старался успокоить супругу, как мог, на лице его заиграли желваки, и он решительно не понимал, чем можно помочь Амелии.
— Амелия, успокойся! Скоро здесь будет врач! — Он смотрел на Кирилла почти беспомощно. — Кирилл расскажет тебе об этой картине. Это не Роза, но девушка очень хороша. Тебе же нравится эта девушка?
Кирилл, будто бы извиняясь, придержал графиню под локоть и заговорил как можно спокойнее.
— Для картины мне позировала Анна, дочь Натальи Хомовой. Она прекрасна, не правда ли?! Я много дней бредил идеей того, как Аня будет выглядеть в роли цыганской гадалки. Картина немного не удалась, но вижу, что вам понравилась.
Амелия слушала Кирилла, по-птичьи наклонив голову и будто бы не понимая. Когда она заговорила, ее взгляд был обращен к мужу.
— Это Роза! Роза! — Она беспомощно разводила руками, не зная как еще убедить окружающих.