Прекрасная пастушка
Шрифт:
Решетников тоже рассмеялся. Рита заметила в его смехе легкое облегчение.
— Какой удачливый мужик!
Услышав его голос, Рита вспомнила сцену из детства, тот страх и странное возбуждение, когда на нее, маленькую пастушку, двигался здоровенный бык. Такое с ней бывало и после, во сне, когда снилось что-то отчаянное, а она испытывала какое-то экстатическое возбуждение и просыпалась мокрая от пота.
Рита побледнела, потом вспыхнула и, как тогда к быку, с отчаянной смелостью двинулась Саше навстречу.
— Я тоже так думаю. Ванечке повезло. С мамой.
Ноги под столом онемели — так плотно Рита стиснула колени, унимая дрожь. Согласиться? Она не может согласиться. Потому что… Потому, что он опытный мужчина и сможет… догадаться, что она… не рожала.
Что она не рожала Ванечку.
— А вот и кофе. — Серафима Андреевна внесла на подносе кофейник и чашки. — Черный, крепкий. Или со сливками. Как угодно, — говорила она, опуская поднос на стол. — Рита, тебе какой?
— Черный и крепкий. Без сахара, — сказала Рита.
— У тебя есть вкус, Макушка, — усмехнулся Решетников.
— Как бы я хотела, Шурик, чтобы он был и у тебя. — Серафима Андреевна села на свое место и многозначительно посмотрела на сына.
— А я сейчас собезьянничаю, — засмеялся он. — Я буду как Макушка. Черный и крепкий. Без сахара! Мама, у меня есть вкус?
Серафима Андреевна фыркнула:
— Я бы, может, и надеялась, что он появится. — Она помолчала, собираясь сказать фразу, которую можно истолковать только так, как она прозвучала. — Да, дорогой мой сын. Если бы радом с тобой была такая женщина, как Рита. — Сделав столь оглушительное признание, она поднесла к губам чашку с кофе, белесым от густых жирных сливок.
Саша и Рита на секунду замерли. Рита со сжавшимся сердцем ждала, что скажет он… Только бы не какую-то банальность, мелькнуло у нее в голове. Но, слава Богу, Решетников сделал вид, что не расслышал, и Рита решила последовать его примеру. Она допила кофе и сказала:
— Мне пора. Спасибо за все, Серафима Андреевна.
— Я провожу тебя? — спросил Саша, не вставая из-за стола, глядя На нее каким-то странным взглядом. Словно хотел увидеть то, чего не увидел сам до сих пор, будто к этому его подтолкнули слова матери.
— Нет-нет, спасибо, я на машине. И… я не домой, — пробормотала она, опуская глаза на сумочку, которую вешала через плечо. — Пока. Спасибо еще раз, Серафима Андреевна, никогда так вкусно не ела, честное слово.
— Не льсти мне, девочка. — Она подмигнула. — Таких козочек, как ты, я просто уверена, поклонники водят в самые лучшие рестораны.
— Козочек водят козлы, — пробормотал Решетников с хитрецой и посмотрел на Риту.
Она отлично расслышала его выпад, но сделала вид, что пропустила мимо ушей.
— Я полагаю, ты у нас не в последний раз. Приходи, я с радостью поболтаю с тобой, даже когда не будет моего драгоценного сокровища, — щебетала Серафима Андреевна. — С мальчиком приходите, я просто обожаю детей, я сплю и вижу внуков…
— А когда моя маменька просыпается, она видит меня! — зарокотал Саша, обнимая мать за плечи.
Мать отстранилась от сына и критически оглядела его лицо.
— Не оттопыривай губу. Не дергай ее. — В голосе звучала застарелая досада. — Тебе сколько лет, Шурик? А ты все еще никак не отвыкнешь, — упрекала сына Серафима Андреевна.
Рита почувствовала, как у нее кружится голова, потому что она слышала свои собственные слова, обращенные к… сыну. К своему сыну. К Ванечке. Она точно так же запрещает ему оттопыривать губу и дергать ее.
Мысль о том, почему бы не прийти сюда с Ванечкой, когда Саши не будет в городе, пропала мгновенно.
— Спасибо, но ему еще рано ходить по гостям…
Рита напряженно взглянула на часы, стараясь сделать это как можно естественнее, и, выражая всем своим видом крайнюю спешку, простилась с хозяевами.
Едва оказавшись за дверью квартиры Решетниковых, на площадке, Рита кинулась вниз по лестнице, не дожидаясь гремящего и лязгающего лифта, на котором кто-то ехал в брюхе дома. Она бежала, не оглядываясь, До самого первого этажа.
Зеленый двор, усаженный соснами, был залит солнцем. Суббота, ясный яркий день. В такой замечательный день нельзя сидеть в городе. А ей тем более нельзя быть дома, рядом с телефоном, потому что в самом центре города есть мужчина, от которого ей надо бежать, скрыться, сделать так, чтобы он забыл о ней навсегда.
Столько лет она мечтала добиться его внимания — и вот на тебе, оно не просто опасно для нее, оно для нее смертельно опасно. Они с матерью отнимут у нее Ванечку, если она не спрячется вместе с ним, не заляжет на дно. Поэтому она сейчас поедет, заберет Ванечку и…
Рита прыгнула в машину, двигатель «восьмерки» отозвался тотчас, она рванула от подъезда так, словно впереди ее ждал кубок победителя.
Рита открыла глаза и увидела белый потолок. Она дома? Она посмотрела вправо — белая стена.
Нет, она не дома. Потому что дома на стене у нее шкура оленя.
Она посмотрела влево — белая стена. Нет, она точно не дома. Потому что на той стене у нее дома шкура волка.
Рита почувствовала, как сердце замерло, а дыхание остановилось. Она двинула одной рукой, потом другой. Они отозвались, как обычно. Потом, то же самое проделала с ногами. Они тоже работают, как всегда. На лбу выступила испарина. Но в чем тогда дело?
Рита медленно провела рукой по груди, потом ниже и наткнулась на повязку.