Прекрасная пастушка
Шрифт:
— Я бы напирала на один факт, — начала Рита. — Эти привычные всем нам птицы ныряют на глубину больше четырех метров. Поэтому сбережения под водой гораздо надежнее, чем на суше. Ну а как это оформить броско — дело специалистов другого профиля. Они за это деньги получают.
Захар Петрович расплылся в улыбке.
— Знаешь что, давай отметим твое полное выздоровление. У меня тут есть кое-что… Купил в магазине дьюти-фри в аэропорту Орли, — он многозначительно поднял вверх палец, — когда летел из Парижа. Бренди «Три бочки». Две я уже выпил, — он достал из шкафа литровую
— А по-моему, так две с половиной, — засмеялась Рита.
— Ты всегда споришь с мужчинами. Почему? Наверное, потому, что ты нам завидуешь?
Рита покачала головой и совершенно искренне сказала:
— Уже нет. Наливайте.
22
Вопрос, который задала ему мать, насторожил Сашу. А в чем, собственно, дело? Почему мать волнуется, кому еще он подарил африканский изумруд? Да они там ничего не стоили, в том месте, откуда он их привез. Да он и сейчас не мог поклясться, что это действительно не подделка. Впрочем, что такое подделка и оригинал? Условность. Потребительские свойства определяешь ты сам. Для тех, кому он дарил такой камень, это подарок, вещественное выражение внимания, любви.
Он подарил его матери, потому что знал, как трепетно она относилась всю жизнь ко всяким побрякушкам. Но мать призналась, что до сих пор не отнесла его ювелиру. Вот это на нее совсем не похоже.
Понять можно, почему Виля хранила камень необработанным: ювелиры в отличие от овцебыков в тех местах не водились. Она и держала подарок в том же самодельном пакетике, в каком он ей подарил.
Саша не стал говорить с матерью по телефону об этом, он сказал, как обычно, в шутку:
— Допрос на дому, герр полицай.
Он побросал в сумку вещи, собираясь на выходные смотаться к матери. На сей раз можно было поехать на машине, фирма выделила ему симпатичный джип «тойота-раннер». Вот он и опробует его на больших перегонах.
Складывая вещи, Саша поймал себя на мысли, которая доставила ему удовольствие, что удивило его самого. Он только что уложил в сумку настольный детский бильярд, подарок Ванечке. А перед этим — бутылочку ирландского ликера и пакет кофе в вакуумной упаковке — для Риты. Подарки… друзьям?
Он хотел купить Рите что-то более… осязаемое, что ли, — духи, крем, сейчас полно того, что может понравиться женщине. Но это слишком… интимно. Матери он всегда привозил все, что ему самому нравилось, на сей раз, он положил коробку с уютными шведскими мокроступами, как называла такую обувь мать. Осень надвигается, слякоть.
Машина вела себя великолепно, он вспомнил, как когда-то носился по кофейным плантациям Кении, полный сил и ощущения бесконечности жизни.
Он въехал в город со стороны моста, и рука сама собой тронула руль вправо, хотя ему надо было ехать прямо, чтобы оказаться у подъезда родного дома. Но Саша не одернул себя. В это субботнее утро он внезапно решил завернуть к Рите и Ванечке, коль скоро он оказался почти возле их дома. Восемь утра. Может быть, они еще спят.
Он затормозил возле подъезда. Вынул из машины сумку и поднялся на четвертый этаж. Широкие лестничные пролеты дома старой постройки, стены, выкрашенные зеленым и не тронутые доморощенными художниками, настраивали Сашу на что-то важное, на настоящее и неподдельное.
Он нажал на кнопку звонка, дверь тут же распахнулась, как будто Рита ждала кого-то.
— Привет, — бросил Саша, подавив внезапно возникшее ревнивое чувство. — Ты ждала кого-то? — выпалил он неожиданно для себя.
— Ага. А ты его не встретил?
— А он на кого похож? На меня? — шутливым тоном спросил Саша, входя в открытую дверь.
Рита побледнела и молча смотрела на него.
— Если на меня, то я уже здесь. Твой гость. — Он шлепнул сумку на пол.
Она слабо улыбнулась:
— Ванечка пошел погулять со щенком.
— У него завелся щенок?
— А ты не знаешь? — подозрительно глядя на него, спросила Рита.
— Да откуда?
— Но этот Изумрик — подарок Серафимы Андреевны.
— Как ты его назвала?
— Это она его так назвала. Она принесла фокстерьера с родословной, и там написано такое имя.
— Ну, матушка в своем стиле! — Саша захохотал. — Но ведь ты могла отказаться. Куда тебе этот щенок? Что ты с ним будешь делать? Ты целый день на работе.
— Я не могла отказаться. — Она просияла. — Видел бы ты моего ребенка. Более счастливым он еще не был.
— Даже когда ты вышла из больницы? — вскинул брови Решетников.
Рита уловила что-то настораживающее в его вопросе.
— Ну… скажешь тоже. — Она пожала плечами. — Мы говорим о разных вещах.
— Извини, я никогда не был воспитателем, я… не знаю детей, совершенно.
— Конечно, — охотно согласилась Рита. — Твоя мама сказала, что мы всегда нашего песика можем оставить у нее.
— Вот за это она молодец, — похвалил Решетников. — Но… я правильно понял?
— Ты о чем?
— Ты отпускаешь мальца одного… или он с кем-то пошел?
Рита молча смотрела на него, пытаясь сообразить, в чем истинный смысл вопроса.
— Ты отпускаешь его одного гулять с собакой? — уточнил Саша.
— Конечно, он уже большой мальчик. И потом, сейчас утро.
Они говорили и оба чувствовали, что произносят проходные, случайные слова, что необходимо сесть и поговорить о чем-то другом. Важном. Но если честно, оба толком не знали, о чем именно должны говорить.
— Я заехал сначала к вам, — спохватился Саша и принялся вынимать подарки из сумки. — Ванечке бильярд. Современный мужчина должен уметь играть во все азартные игры. — Он положил коробку на стол. — А это тебе для поднятия тонуса. Между прочим, этот кофе — самый лучший. Поверь специалисту.
— Ох, а про ликер можешь не объяснять. — Рита расплылась в улыбке. С огромным облегчением от того, что они могут говорить о пустяках, она пошла на кухню. — Ты что будешь на завтрак? — Она кивнула на микроволновку, которая стояла на холодильнике.