Прекрасная саксонка
Шрифт:
Жоберу хотелось погладить ее нежную кожу, проверить, мягки ли ее чистые волосы. И как хотелось ему ощутить своими губами вкус ее капризных губ!
Она, кажется, почувствовала, что у него изменилось настроение, и сосредоточила внимание не на фляге, а на его лице. Уж не догадалась ли она, что его мысли приняли совсем другое направление?
Жобер неторопливо заткнул пробкой флягу и поставил ее на стол рядом с блюдом. Когда он соблазнял ее пищей, она была такой упрямой и выглядела такой самоуверенной! Однако достаточно было окинуть ее похотливым взглядом,
Как он мог забыть о мощном оружии, силу которого обнаружил чуть раньше? Ее пугало его вожделение. Его ласки были причиной недавнего нападения.
Было над чем задуматься. Желание – оружие обоюдоострое. Он мог запугать ее и заставить подчиняться. Но тогда она может стать действительно опасной.
Жобер осторожно протянул руку. Она испуганно отпрянула. Он взял у нее гребень. Ее тело напряглось, как у зверя, почувствовавшего опасность. Казалось, что, если он попытается прикоснуться к ней, она выцарапает ему глаза.
А Жобер именно это и собирался сделать. Однако на сей раз он сначала убедился в том, что она безоружна.
Он медленно приблизился. Тело ее напряглось еще сильнее, взгляд стал еще более настороженным. Подойдя вплотную, он схватил ее за плечи.
Она шагнула назад и упала на кровать, охнув, когда он навалился на нее всей тяжестью. Она заерзала под ним, пытаясь высвободить руки, но он крепко держал ее за запястья.
Они лежали какое-то время тяжело дыша, глядя в глаза друг другу. Не дав ей времени отдышаться, он прикоснулся губами к ее губам. Она сжала губы и резко отвернулась, уклоняясь от поцелуя. Он приподнялся над ней, подумав, что будет разумнее привязать ее к кровати. Но для этого придется отпустить ее, а потом снова бороться, чтобы уложить. Стоит ли начинать все сначала, когда ему почти удалось заставить ее подчиниться?..
Он сел на ее бедра и осторожно переложил в здоровую руку запястья ее обеих рук.
Теперь она была целиком в его власти: руки и ноги он прижал к кровати, кусаться она тоже не сможет.
Все оказалось труднее, чем он предполагал. Каждый мускул ее тела был напряжен, в глазах – ненависть и страх. Но он намеревался напомнить ей, что она всего лишь женщина и, следовательно, уязвима гораздо больше, чем мужчина.
У него участилось дыхание, когда он окинул взглядом соблазнительно распростертое под ним тело, раскрасневшееся лицо, встрепанные волосы и высоко вздымавшуюся от борьбы грудь. Он с большим удовольствием научит ее уму-разуму.
Свободной рукой Жобер отвел с ее лица пряди золотистых волос и провел по щеке кончиками пальцев. По выражению ее глаз он понял, что его нежного прикосновения она боится больше, чем жестокости. Жобер встретился с ней взглядом, потом опустил голову и прикусил сосок, обрисовывающийся под тонкой тканью.
Она судорожно глотнула воздух. Он втянул в рот сосок вместе с тканью. Тело ее напряглось еще больше. Он попытался свободной рукой задрать подол ее платья, потом дернул, и изношенная ткань разорвалась. Она вскрикнула и обругала его по-саксонски.
Тяжело дыша, Жобер медленно провел рукой по обнажившемуся бедру. Она сжала ноги, но он, поглаживая лобок, осторожно нащупывал пальцем между бедер вход туда, куда был намерен войти.
Она глухо застонала, потом неожиданно воскликнула на его родном языке:
– Боже мой! Да остановись же ты наконец!
Жобер замер от удивления.
– Что ты сказала? – прошептал он.
В течение нескольких секунд они пристально смотрели друг на друга. Наконец он проговорил:
– Ладно, я остановлюсь, но только в том случае, если ты скажешь, откуда знаешь мой язык.
Она помедлила, а потом рассказала:
– Я всего лишь служанка. Меня привезли... из Руана... чтобы прислуживать супруге лорда. Я вышивальщица... Хозяйка хотела, чтобы я научила ее своему искусству.
– Я не раз бывал в Руане. Служанки там говорят не так, как ты.
– Моя семья... они родом из Фландрии.
– Понятно. Но и во Фландрии я бывал.
Эдива задержала дыхание, молясь про себя, чтобы норманн поверил ей.
Его зеленые глаза недоверчиво прищурились.
– Ты все понимала? – спросил он. – И мои приказания? И угрозы?
Эдива кивнула. Возможно, ей удастся обмануть его. Если этот злодей узнает, кто она на самом деле, он, конечно, использует ее как приманку. Братья захотят освободить ее и окажутся в ловушке.
Норманн покачал головой:
– Я еще никогда не видел таких дерзких служанок. И вообще таких дерзких женщин никогда не встречал.
Эдива заерзала, ощущая неудобство от того, что его рука все еще лежала на самом интимном местечке ее тела.
– Ты обещал, что остановишься, если я скажу тебе, откуда знаю твой язык.
– Я не заключаю сделок с лгуньями, – заявил он, подняв рыжеватые брови. – Тем более с пленниками.
Эдива приуныла. Она выдала свою тайну, но ничего не добилась. Он все равно не отказался от намерения взять ее!
Он некоторое время наблюдал за ней, чуть улыбаясь, потом решительно убрал свою руку.
– Наконец-то я знаю, чего ты боишься больше всего, дорогуша. Давай договоримся: я не трону тебя, если ты будешь подчиняться мне. – Он усмехнулся, обводя взглядом ее тело. – Но если ты будешь по-прежнему бороться со мной, отказываться от пищи, не выполнять мои приказы, я привяжу тебя к кровати и сделаю то, чего хочу и чего не хочешь ты. – Он улыбнулся еще шире. – У меня давненько не было женщины. Боюсь, что мне потребуется не одна, а несколько ночей, чтобы утолить голод.
От его слов у нее мурашки по спине пробежали. Но его слова давали надежду. Надежду на то, что ей удастся сберечь свою девственность.
– Ну, что скажешь? – спросил он, глядя на нее сверху вниз и так похотливо облизывая губы, что ей стало страшно. Она помнила прикосновение этих губ к своей груди. – Договорились?
Эдива молча кивнула.
Он встал и взял блюдо со стола.
– А теперь ты поешь. И выпьешь чудесного вина. Потом, если ты действительно служанка, сшей мне кое-что из одежды.