Прекрасная толстушка. Книга 2
Шрифт:
Николай Николаевич быстро подошел ко мне, схватил меня за рукав и отволок в сторону, ближе к сараю.
— Вот здесь стой, — строго приказал он.
Потом он вернулся к машине и молча протянул руку к прикрытому окошку водителя. Тот ему дал нечто кожаное с ремнем. В животном страхе, охватившем меня, я приняла этот предмет за кобуру маузера, который носили матросы в революционных фильмах, но это оказался мощный полевой бинокль.
Придерживая меня одной рукой, чтобы я по горячке не сбежала, Николай Николаевич, слегка
Я невольно посмотрела в ту же сторону. Перед нами расстилалась странная местность. Она вся была испещрена какими-то оврагами, по краям которых высились конусообразные холмы. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что это горы самого разнообразного мусора. Где-то вдалеке, на краю оврага, вздыбили свои кузова те два самосвала, которые обогнали нас. Совсем вдалеке игрушечный бульдозер медленно вползал на мусорную гору. Недалеко от него трудился экскаватор. Над ним и над свежими кучами мусора, оставшимися после самосвалов, которые, возвращаясь, на ходу укладывали свои кузова, вились тучи белоснежных чаек, таких неуместных на фоне грязного мусора. Их пронзительные крики перекрывали шум машин и бульдозера.
Посередине этого апокалиптического пейзажа стояло приземистое сооружение с покосившимся деревянным крыльцом. Домик этот странным образом был похож на сельмаг или деревенскую почту. Над крыльцом виднелась голубоватая вывеска. Возле домика стояла грузовая машина и суетились какие-то люди. Как я потом узнала, это была знаменитая Зюзинкая свалка.
Николай Николаевич, очень похожий в этот момент на полководца, изучающего поле боя, долго рассматривал эту картину в бинокль, потом удовлетворенно кивнул и, передав бинокль мне, сказал:
— Смотри там, около конторы, перед машиной.
Ничего не понимая, я трясущимися руками взяла у него бинокль и приложила к глазам. Сперва я долго не могла найти контору, постоянно утыкаясь в кучи мусора, который теперь видела во всех омерзительных подробностях. Потом, найдя контору, я никак не могла понять, чего же от меня хо чет Николай Николаевич. Ну, толкутся два мужика перед машиной. В руках у одного какие-то бумаги… Один мужик в резиновых сапогах, в черном, похоже, морском бушлате и в кепке; другой, тот, что с бумагами, тоже в резиновых сапогах, в синем сатиновом халате, поверх которого натянута замасленная телогрейка, и в серой солдатской ушанке, с поднятыми и торчащими в разные стороны ушами.
— Ну и что? — спросила я, отнимая от глаз бинокль.
— Посмотри повнимательнее на того, что в шапке, — со змеиной улыбкой на тонких бескровных губах сказал Николай Николаевич.
Я снова нашла домик, машину, мужиков. Они размахивали руками и очевидно спорили. Бумаги трепетали на мокром ветру у того, что был в шапке. Я вгляделась в его лицо и чуть не выронила бинокль. Это был Игорь. Мой Игорь.
— Не может быть… —
— Может, может, — злорадно сказал Николай Николаевич.
— Как он сюда попал? — требовательно спросила я, подозревая его в очередной какой-то немыслимой инсценировке.
— А он здесь работает, — не сдержал довольной улыбки Николай Николаевич.
— Кем работает?.. — прошептала я, всматриваясь в лицо того, что в шапке.
— Заведующим главным приемным пунктом артели «Пятое декабря» Горвторсырьепромсоюза, — с готовностью объяснил мне Николай Николаевич.
«Все понятно, пронеслось у меня в голове, он нашел человека, похожего на Игоря, и теперь пытается меня спровоцировать. Не выйдет!» Зачем спровоцировать, на что он может рассчитывать, — об этом я в тот момент не думала.
— А кто это? Как его зовут? — требовательно спросила я.
— Это Игорь Алексеевич Исаев, член-корреспондент Академии наук, практически академик, лауреат всех премий и страшно засекреченный человек. А это… — он обвел мусорный ландшафт широким жестом, — это и есть его страшно секретный космический объект…
Он все врет, утвердилась я в своем мнении. Это точно двойник. А где же Игорь? Боже мой, неужели этот гад с ним что-то сделал?!
— А почему мы смотрим на него издалека, в бинокль? — подозрительно спросила я.
— Если он нас заметит, то тут же уйдет. Там у него такие ходы и выходы заготовлены…
— Я вам не верю! — сказала я, не отнимая от глаз бинокля. — Если это и в самом деле он, то я хочу говорить с ним.
— Разве тебе еще не все ясно? — насмешливо спросил Николай Николаевич.
— Пока я сама с ним не поговорю, мне ничего не ясно, — твердо сказала я.
— Хорошо, — сказал он, — ты с ним поговоришь…
— Сейчас, — уточнила я.
— Хорошо, ты с ним поговоришь сейчас… — раздраженно сказал Николай Николаевич. Он не привык, чтобы ему перечили или на чем-то настаивали.
Он затащил меня за сарай и сказал несколько слов своему водителю. Тот вышел из машины на гравийную дорогу и остановил первый попавшийся самосвал. Переговорив с шофером, он махнул нам рукой.
— Пошли, — сказал мне Николай Иванович.
Он подсадил меня на высокую ступеньку, ведущую в кабину, поднялся сам и снял фуражку. Коротко бросил шоферу:
— Дворники выключи.
— Чего? — не понял шофер и опасливо покосился на полковничьи погоны.
— Я говорю: дворники выключи. Подъедешь к конторе, прямо к самому крыльцу.
— Так точно, товарищ полковник! — повеселел шофер, поняв, что ему лично этот десант ничем не грозит.
Он выключил дворники и прибавил скорость.
— Не гони, — сухо сказал Николай Николаевич.
Через несколько секунд изморозь сделала лобовое стекло матовым. Шофер даже опустил стекло на своей дверце и высунувшись высматривал дорогу. Около конторы машина встала.