Прекрасное далёко
Шрифт:
Николай сразу приметил несуразность в стене – один из сколов породы, составляющей стены и потолок в тупиковой комнате, был слишком ровны, слишком длинным. Ощупывание и простукивание подтвердило гипотезу – это «ж-ж-ж» неспроста! Может, весь рюкзак тащить сюда и нет нужды, но фомка пригодится, плоскогубцы, спички, отвертка, нож – да лучше с рюкзаком сюда перебазироваться тогда! Титан – он очень лёгкий и в меру прочный металл, только малость хрупковат. В том смысле, что обычная сталь гнётся, а титан держится до последнего, а потом с хрустом ломается. Дорогой, это да, за пруток с Герасимова аж целую бутылку водки слупили. Гвоздодёр Николай делал сам под присмотром опытного слесаря, знающего, при какой температуре пруток серого лёгкого металла можно проковать в фомку. Тысяча градусов и аккуратная ручная ковка вместо кузнечного молота – и теперь у Герасимова имеется кое-какой инвентарь из этого космического материала.
Николай обстучал обухом топорика предполагаемую дверцу по периметру, слетевшая пыль приоткрыла еле заметную щель и обрисовала прямоугольник двери полутораметровой высоты. Тем же топориком в щель, слегка надавить – а теперь можно и жало фомки вставлять. Без спешки и суеты за полчаса искатель сокровищ смог сначала выдвинуть дверь из паза в стене, а потом и открыть уже обычным порядком. Хитро сделанная дверь на выдвижных петлях снаружи открывалась достаточно тяжело, зато внутри нашлись удобные ручки под две руки, что примечательно – запоров у этой потайной двери не нашлось. К моменту распаковки тайного помещения или хода второй факел окончательно погас. «И за то спасибо» - подумал Герасимов и пошел в сторону выхода.
– Вот чего тебе было по свету не нарубить веток, а?
– А сам-то, сам-то! Такой же умный, давай побежим тоннель исследовать! Смотри, какой я факел сделал!
– Согласен, тут мы оба не продумали. Давай дровишек подкинем в костёр, так сподручнее будет возвращаться.
– А ветки рубить на лежанку наощупь будем?
– Наощупь?
– А если по пальцам топором?
– А если на голых камнях спать?
– Убедил.
Очередная победа над собой, коварным и умным противником, воодушевила Николая, так что веток он нарубил много, ни разу не попав по руке лезвием топора. А то, что один раз топорик спружинил и попал по лбу, так ведь обухом! Обухом почти не больно. Вернулся Робинзон в своё логово с большой охапкой веток и в непонятках – спать перед костром или в комнате? По итогу беседы с самим собой Николай закрыл дверь на дужку от замка и ушел вглубь горы спать. Он прикинул, что ночью никто из людей сюда не придёт, так что глупо переживать, что его не увидят и пройдут мимо. Здесь по ночам никто не шляется, а если кто попрётся, то ему лучше не попадаться. На поздний ужин или ранний завтрак.
Глава 3 Ведро патронов и седло с педалями
«А по утру они вставали! Болят намятые бока!» - вытягивал не то песню, не то стон Герасимов в помещении с хорошей акустикой и плохой вентиляцией. Пахло гарью, сыростью, пылью и еще чем-то невкусным. И было холодно. С трудом разлепив веки, Николай смог привязать свою геолокацию к собственному мироощущению. Хоть и не сразу. Рассеянный свет проникал в помещение, занимаемое его бренным телом через коридор, вырубленный в монолитной скале.
– Всё ясно, друг мой! Ты в рукотворной пещере.
– А выглядит так, словно я в заднице. Причем не в фигуральной.
– Тогда ты в заднице горного великана, Коля. В такой эпической и монументальной. Не фигурально. Что будешь делать?
– Позавтракаю, что тут думать-то!
За ночь жуткие ночные твари не вырвали с мясом решётку из заднего прохода вышеупомянутого великана, и даже следы алмазных когтей не оставили на ржавых её прутьях. Это не могло не радовать. Не хотелось бы встречаться с вурдалаками или оборотнями на их территории.
– А на своей?
– На своей территории всегда пожалуйста. К примеру, на странице книжки я готов и столкнуться, и вступить с ними в неравный бой!
– Угу, и поглумиться. Я помню, как ты папуасам в учебнике географии рога подрисовывал.
– Это был ты!
– И я тоже. – Разговоры с самим собой случались тем чаще, чем дольше наш герой пребывал в полном одиночестве и затерянности. Кто-то из читателей удивится, почему Николай еще не запаниковал, и будет не прав. Еда есть, суббота только началась, а впереди воскресенье. Он был уверен, что к понедельнику по-любому успеет попасть в автоколонну с волшебным номером двадцать-шестьдесят четыре, где его ждут новые трудовые свершения и товарищи по походу. Забавный поход получается, а главное – результативный. Здорово же: когда все подвалят в назначенное место, увидят тут не только вход в сейсмостанцию, не только Колю, но и секретную комнату.
– О! Надо срочно завтракать, а то это, не успею её обследовать до прихода остальных! Вдруг там что-то интересное или ценное, чем не захочется делиться. Например, пистолет Токарева.
– Или «ППШ» и ведро патронов.
– Точно! – Николаю было абсолютно непонятно, почему в рассказываемых байках про автоматы всегда фигурировало это пресловутое ведро патронов. Что, как-то иначе патроны хранить не выходит? Причем, по всему СССР кочует в рассказах именно ведро. Ладно, всё потом. А сейчас надо вымыть как следует вчерашнюю банку, а то чаю охота – сил никаких нет! Плевать, что чай будет с лёгкой плёнкой жира, зато чай. И вообще, буряты специально туда жир кладут, и ничего. Пьют и нахваливают.
Утренняя трапеза была подана не в скале, а на площадке перед ней, за что Николай поблагодарил повара и разделся до трусов. На завтрак давали кашу со свининой. В одной банке. Так что жира на изготовление факелов у Уральского следопыта в наличии не оказалось. Казалось бы – засада? А вот и нет, ведь над землёй в полный рост поднялось солнышко. Если можно говорить о росте абсолютно круглых персонажей типа Колобка. Вот что у него – рост, диаметр или обхват талии? И я не знаю. Солнце не парилось этим моментом и просто светило, являя миру такие милые сердцу каждого русского берёзки. А березки – это береста. А береста – это берестяной факел, который даже еще лучше тряпично-жирового. Хотя бы, потому что не воняет горелыми тряпками и жиром. И светит гораздо ярче. И вокруг бересты завались! Днём мир выглядит совсем иначе, чем ночью. Даже смешно стало при свете дня думать про медведей и вервольфов.
Чего время тянуть, коли факелы готовы? Случайно наткнувшись на горсточку скрепок, непонятно как попавших в рюкзак, Николай с их помощью закрепил рулоны бересты в нижней части, намотав природное топливо на сырые прутики. Штормовку со штанами на тело, спички в карман, инструмент туда же – пора вламываться в тайную комнату. Стоп! Надо развесить сушиться влажные футболки, водолазку, постиранные носки. И высохнет всё на солнце, и товарищи поймут, что их пропащий друг тут расположился. Николай свято верил, что его коллеги обязательно дойдут до финишной точки. Ему и в голову не пришло, что людям теперь не до похода. Все четырнадцать комсомольцев в это время прочёсывали леса вокруг злополучной деревни Теляково, в которой их друг получил алкогольную интоксикацию.
Внутри каждого факела имелся пучок сухой травы, поэтому разжечь его – плёвое дело. Добравшись наощупь до тупиковой комнаты, приключенец как бывалый подпалил бересту буквально с одной спички. Так себе достижение, скажет кто-то. Да и плевать, Николай считал, что имеет право гордиться собой, а на мнение неведомых читателей ему наплевать. Вернее, он даже не догадывается об их существовании. Он и про меня не знает. «Ау! Кто здесь есть?!» - вежливо крикнул Герасимов и засмеялся. Потому как не смог не воспроизвести старый, но по-прежнему любимый анекдот: