Прекрасность жизни
Шрифт:
– Видим,- сказали мы.
– Вот. Так у него не клюет, а у тех клюнуло. К блатному подходит интеллигентный пожилой человек с портфелем "дипломат" и внятно спрашивает: "Водку надо?" - "Надо",- говорит блатной.
Взяли, естественно. С понятыми. Открывают портфель, а там... 8 бутылок водки.
– 8 бутылок в "дипломат" не войдет,- перебили мы рассказчика.
– Разные бывают, извините, "дипломаты",- улыбнулся он и вдруг заторопился: - Но дело не в этом, а в том, что телевидение уже потирало руки, наставив камеры, но когда ввели пойманного гуся, то все
– Но ведь в этом уже есть определенная доля преувеличения,заволновались мы.- Как же начальник мог не знать, что будет такой рейд?
– А потому, что времена изменились,- объяснил Тихон Лукич.- Всякой расхлябанности отныне будет поставлен твердый заслон, что и произошло. Крыть ему совсем было нечем. Уж он и юлил, подлец, плакал, говорил, что его жена научила в первый раз, бес попутал, а он не знал последствий. Они его, конечно, в телевизор снимать не стали, но его уже сняли с работы и отправили на пенсию. И - скандал, скандал, стыд!.. Опорочить высокое звание работника средств массовой информации...
– А кто же вы сами будете, если все так хорошо знаете?
– не удержались спросить мы.
– Я? Я именно и есть тот, кого этот подлый человек хотел кушать и скушал, как в басне Крылова... Видите ли, телевидение - молодое искусство, новая Муза, а я - ветеран. Я сильно пил, и он меня скушал. Голос у меня, видите ли, скрипучий, я, видите ли, не понимаю новой идейной направленности... Но я зато водкой на вокзале не торговал, а спроси его, что такое настоящая идеология, он и не знает, как не знает, что на ТВ скрипучесть - вовсе не отрицательный фактор. На ТВ имидж важен, а не голосовые связки. Я добровольно лечился тоже, вышел на пенсию и теперь вот сижу с вами, а он будет сидеть в тюрьме.
– Ну уж,- усомнились мы.
– Действительно,- признался Тихон Лукич.- Да и не надо. Я - добрый, как и все русские, а тюрьма тяжелое испытание для человека, в тюрьму молодым нужно садиться, а ему уже за шестьдесят, пусть гуляет, сволочь. Помните у Блока? "Где поп, икая, в церкви водкой торговал..."
Мы не успели ответить, потому что подошла официантка и сказала:
– 20 рублей 68 копеек.
– Чего?
– вытаращились мы.- Сколько?
– То есть нет, извините, я это все случайно перепутала,- смутилась официантка.- 12 рублей 07 копеек... Это у меня в голове все смешалось, как в доме Обломовых. День такой,- пояснила она.
"Пожалуй, и это какая-то странноватая сумма для борща флотского, салата, эскалопа и "кофе с молоком". Ну и ладно! Однова живем!" - мелькнуло у нас в голове, и мы вынули кошелек, дав еще и на чай ровно 43 копейки. Не поинтересовавшись, как бы это подобало путешественникам, что она имеет в виду под словом "день".
– Браво, браво!
– сказал Тихон Лукич и захлопал в сухие ладошки. Официантка глядела на него с нескрываемой ненавистью.
...И на этом дорожная запись в нашем блокноте обрывается. Но если напрячься, можно вспомнить, что Тихон Лукич пытался проводить нас к "Метеору", видя в нас, по его выражению, "людей столичных, близких к интеллектуализму", отчего мы сильно засомневались в достоверности рассказанной им истории, равно как и в том, что он вообще имеет какое-либо отношение к ТВ.
Наши сомнения в какой-то степени, но не до конца, подтвердил несколько раз упомянутый в блокнотных записях рыбак в японских ботфортах до пояса за 55 рублей.
– Все свистишь да шьешься? Дело когда будешь делать?
– спросил он Тихона Лукича, сплюнув прямо в Онегу окурком сигареты "Мальборо", когда мы шли по сходням. Тихон Лукич отвернулся и сделал вид, будто не слышит вопроса, но, когда мы ступили на твердую землю, робко обратился к нам:
– Вы хоть что-нибудь поняли?
– Да, мы поняли практически все,- ответили мы, и Тихон Лукич помрачнел, ушел в себя.
Лил дождь. На причале было многолюдно. Иностранцы хором запели какую-то иностранную песню. Тихон Лукич все же попытался продать нам бутылку водки за 20 рублей, объясняя свой запоздалый поступок тем, что в ресторане он так и не нашел нужного момента, конкурируя с официанткой, которая сама торгует водкой, да только мы ей "не показались". Мы вежливо, но твердо отклонили его предложение, объяснив, что, во-первых, уже отобедали, а во-вторых - через два часа будем в Петрозаводске. Петрозаводск - не остров, мы купим там водки сколько угодно по твердой государственной цене. Задали вопрос, изучая жизнь, не страшно ль ему в наши времена заниматься таким опасным промыслом, и он сказал, что страшно, но чтоб мы ему верили, на телевидении он действительно работал, а рыбак - подлец.
Сгорбленная фигурка его плелась по склизким деревянным мосткам обратно в ресторан. Рыбак в японских ботфортах до пояса за 55 рублей, о чем-то коротко поговорив с ним, съездил ему спиннингом по шее. Крепчало. Теплоход отплыл. Зеленоватые волны бились о стекла иллюминатора. Купола, купола, купола... Кресты... Таинственна родная Русь, и кто на ней врет, кто говорит правду, разобраться практически невозможно.
ГЛАВА 1983
С чего начинается Родина
Представьте себе - апрель месяц, а холодно-то. Господи, как холодно! Потому что - Сибирь. Заснеженный аэропорт города К., колеса буксуют, а хлопья все падают и падают, не пуская самолеты лететь дальше.
Скучно. Книг больше нету сил читать, да и книг тех уже нету. Все печатные и рукописные объявления, все киоски обследованы, изучены. К черту эти киоски, к черту объявления! Путешественнику лететь охота, а не дают. Что хочешь делай, только не лети. Нету погоды.
Я тогда зашел в сортир. Там было на диво чисто и опрятно. Блестели никелированные краны. "Кап-кап-кап" - тихонечко капала вода, а у батареи парового отопления, стояли валенки с портянками. Пустые, громадных размеров.
Вскоре зашумела сортирная вода, и из кабинки вышел босой человек. Я разинул рот, а он, не обращая на меня внимания, подошел к кранам, вымыл босые ноги, поочередно их задирая, после чего обулся в валенки, после чего потоптался для уверенности, после чего стал патологически-тщательно мыться. Я никогда этого не видел, чтобы обычный человек так патологически-тщательно мылся. Я видел, что хирурги так моются в художественных фильмах, а чтобы человек вынимал из карманов полушубка пилочки для ногтей, лосьоны, ватные тампоны - этого я никогда не видел. Я стоял, разинув рот.