Прекрасные незнакомки. Портреты на фоне эпохи
Шрифт:
«Тройной портрет» (Василий и Вера Шухаевы, Александр Яковлев). Художник Василий Шухаев. 1922 г.
В 1934 году в Париже вышла ее книга «Горе побежденным», одна из удивительных книг мемуарной русской прозы, – и прошла незамеченной (до того ль было бедолагам русским в 1934-м?). В этой книге приведен один из самых фантастических эпизодов ее воистину фантастической жизни. Время действия: 1918–1920. Крестный путь – Петроград, Лондон, Стокгольм, Хельсинки, Гатчина, Петроград, Москва, Таллин, Париж… Путешествие по краю
Думаю, что позднее, после войны, к прочим трудностям и унижениям, которые претерпела светлейшая княгиня, прибавилось еще одно. Дочь ее Софья Долгорукая (Софка) приехала к матери в Париж из Лондона погостить и после триумфального вступления нацистов в Париж была арестована как британская подданная. С большим трудом удалось ее вызволить из лагеря, и она вернулась в Англию. Этот эпизод (вписавшись в атмосферу послевоенного патриотического полевения русской эмиграции), возможно, завершил политическое воспитание молоденькой княжны: она стала боевитой коммунисткой и вышла замуж за английского работягу, взяв его незамысловатое имя Скипуид. Позднее княжна-коммунистка поведала о своих приключениях в книге «Софка» (написанной, понятное дело, по-английски), но, на свое счастье, светлейшая княгиня уже не дожила до этого скромного дочернего литературно-издательского подвига: Софья Алексеевна умерла в 1951 году, и на смерть ее откликнулись в скромной послевоенной «тетради» журнала «Возрождение» поэт Георгий Иванов и генерал Лампе.
Из нашей жизни ушла замечательнейшая русская женщина, – писал Георгий Иванов, – необыкновенно одаренная и своеобразная. В любой стране ум, литературный талант, душевная исключительность и энергия покойной С.А. Волконской обратили бы на нее всеобщее внимание, поставили бы ее на заслуженную высоту. В любой «своей» стране. Но ведь она долго жила и умерла не в своей стране. И вот, вместо любви и признания, могила в чужой земле, тетрадь своеобразных, острых, блестящих стихотворений, из которых всего одно или два были где-то случайно напечатаны, изданная по-русски и по-английски интереснейшая и все-таки не пробившая стены читательского равнодушия и духовной глухоты книга, да еще ряд статей и литературных обозрений… тоже блестящих, умных и острых, как все, что выходило из-под пера Софьи Алексеевны.
…Грустная, типично эмигрантская судьба.
Жестокость, несправедливость и непоправимость этой эмигрантской судьбы С.А. Волконская умела передавать с жуткой силой и простотой. «Горе побежденным» – так называется ее книга…
Образ С. А. Волконской когда-нибудь послужит будущему, более счастливому, чем она, русскому писателю волнующей темой.
Минуло полвека. Русского писателя, который оплакал бы судьбу и гибель этой «второй» героини Волконской, с которой судьба обошлась круче, чем с первой, пока не нашлось. Но у нас, робких потомков, не устающих оплакивать горести побежденных, оказалась в руках эта редкостная мемуарная книжка. Перескажу ее в двух словах (отесанный телеграфный столб вместо ели)…
На дворе 1918 год. Героиня-хирург Софья Алексеевна Долгорукая вернулась с фронта в Петроград. Ее малолетняя дочь с бабушкой Долгорукой где-то в эвакуации в Крыму… Но может, уже больше и не в Крыму… С князем Долгоруким С.А. Волконская больше не видится, но в Петрограде ее ждет новая большая любовь ее жизни. 12 ноября 1918 года в перебудораженном, заплеванном шелухой семечек Петрограде Софья Алексеевна выходит замуж за светлейшего князя Петра
Когда мы уходили, П.П. обратил мое внимание на большую красную ленту, гирляндою протянутую через зал. На ленте виднелась подпись: «Она ждет его».
– Как это трогательно, – воскликнул П.П., – это, вероятно, относится к невесте, ожидающей жениха.
Мы подошли ближе. «Буржуй хочет гильотины. Она ждет его», – гласила надпись. Под этой эмблемой положено было начало нашей совместной жизни.
Итак, начало все же положено… Но не угасает в душе Софьи Алексеевны и смертельное беспокойство за судьбу маленькой дочери. Княгине представляется редкостный случай перейти границу и отправиться на Запад на поиски дочери – с этого начинается фантастическая эпопея женщины, сердце которой рвется между двумя любовями:
Май 1919 г. Маленькая грязная речка. Несколько солдат с ружьями. Мостик… Всего несколько шагов, а как трудно…
Надо решаться. Я не могу пропустить дарованного мне судьбою случая: возможность безнаказанно покинуть родину дважды не дается.
Несколько шагов… Впереди свободная страна, спокойная жизнь, нормальные люди… Но сердце не поет от радости. На душе камень. П.П. остался по ту сторону границы.
А по эту сторону границы, в финской деревне неожиданные сюрпризы ждут светлейшую княгиню, бежавшую из столичного Петрограда 1919 года:
Все бежавшие в те годы из Совдепии помнят чувство радости, которое охватывало их при виде открытых магазинов… Никакой фейерверк роскоши в витринах Bond eet или rue de la Paix не вызывали никогда в сердцах такого восторга, как любая захудалая финская лавчонка… разве можно забыть то чисто звериное ощущение жадности, с каким накидывались мы на сладкие пирожки, на свежее масло, на настоящий белый хлеб…
Русские эмигранты за границей с нетерпением ждут возвращения на родину:
Не могли же мы полагать, что цивилизованная Европа спокойно отвернется от вчерашнего союзника и предоставит кучке фанатиков вести страну к гибели согласно замыслу германского генерального штаба.
За скромную взятку английскому полицейскому («Какое разочарование… Еще одна погибшая иллюзия») княгиня получает разрешение на жительство в Лондоне и вскоре находит бывшую свекровь со своей маленькой дочерью Софкой: «Софка уже знала о моем втором браке, и воспринимала его как личную для себя обиду…»
Сомневаюсь, чтобы обида эта была когда-нибудь изжита. Тогда же, в 1919-м, убедившись, что дочь в безопасности, княгиня начинает испытывать жгучее беспокойство за судьбу оставленного мужа. В своей мемуарной «книге любви» она цитирует одно из своих тогдашних написанных под боком у дочери писем, не дошедших до мужа:
Наперекор всем законам механики, сила Вашего притяжения не только не уменьшается пропорционально квадрату расстояния, а чем дальше, и главное, чем дольше, тем все сильнее дает себя чувствовать, скоро наступит момент, когда сила эта, преодолев и сопротивление инерции, и цепкость родительской любви, и голос благоразумия, понесет меня сквозь все препятствия по прямой линии в Петроград.
Момент этот пришел очень скоро. Княгиня ринулась на восток, и уже в Стокгольме узнала, что муж ее арестован – взят в заложники до конца Гражданской войны. Разговоры с русскими за границей наводят на мысль, что светлейшего князя может ждать худшее:
Случайно в холле гостиницы встречаю Лилю Демидову, которую знаю с детства. Сейчас Лили находится в том же состоянии тревоги, что и я: боится не за мужа (она не была замужем), а за сестру Веру, оставшуюся в России. Лили мучают самые мрачные предчувствия: от Веры уже несколько времени нет вестей.