Прекрасный хаос
Шрифт:
Никакие деликатесы на свете не могли заменить мне того, чего мне не хватало по-настоящему — времени.
В конце концов мы направились на баскетбольную площадку рядом с начальной школой. Линк поддался, и я выиграл. А ведь раньше всегда было наоборот… Сперва мы молчали. В какой-то момент я передал ему мяч, он поймал его и, застыв на месте, посмотрел на меня тем же взглядом, как и в день похорон моей мамы. Тогда он сел рядом со мной в церкви, хотя предназначенные для родственников места обнесли заграждением.
— Я себя
— Я тоже, — ответил я и вытащил из заднего кармана джинсов старый комикс. — Держи, дарю на память.
— Аквамен? — радостно засмеялся Линк. — То есть при виде отстойного супергероя я должен вспоминать тебя и твои скромные суперспособности?
— Не всем же быть Магнето, — с улыбкой пожал плечами я.
— Слушай, чувак… — неуверенно начал Линк. — А ты уверен?..
— Нет. Но у меня нет выбора.
Зачем откровенничать с Линком? Его жизнь и так — сплошное отсутствие выбора. Он погнал мяч к кольцу, бросив мне на бегу:
— Без вариантов?
— Не знаю, разве что ты хочешь встретить вместе с мамой конец света, — отшутился я.
Отколовшаяся половина души уже ожидала меня. Линк вдруг затормозил и взял мяч под мышку.
— Итан…
— Да?
— Помнишь, как мы с тобой познакомились в автобусе? Ну, во втором классе? Я тогда угостил тебя пончиком.
— Ага. Ты вроде бы поднял его с пола. Подождал, пока я его съем, и растрепал мне об этом?
— Выдумал я, — ухмыльнулся Линк. — Нигде он не валялся.
Мяч стукнулся о кольцо и отскочил за пределы поля.
А мы ушли.
Мэриан и Лив я обнаружил в архиве: снова вместе, там, где им положено быть. Я обнял Мэриан так крепко, что чуть ребра ей не переломал. Когда я отпустил ее, она вопросительно посмотрела на меня…
И я осторожно начал объяснять им обоим, что к чему, выдавая отдельные части истории, которые не очень-то стыковались между собой. Сначала Мэриан и Лив оживились, услышав хорошие новости: Гэтлин и Земля останутся в целости и сохранности, сверхъестественного конца света не предвидится. Чародеи не потеряют своих способностей, и никто не погибнет в языках пламени (надеюсь, случай с Сэрафиной был исключением). Они услышали то, во что отчаянно верили. Все будет хорошо.
А как же иначе? Я готов пожертвовать ради них собственной жизнью. Но об этом я не распространялся.
Однако Мэриан и Лив оказались слишком умны и проницательны. Кусочки мозаики быстро встали на свои места, и я четко ощутил момент истины.
Лица обеих исказились от ужаса. Лив уставилась на свой селенометр и пискнула:
— Мы что-нибудь придумаем! Должен быть другой выход!
— Его нет, — прошептал я.
Не говоря ни слова, Лив развязала один из потрепанных бисерных браслетов и надела мне на руку. У нее по щекам катились слезы, она упорно отказывалась смотреть мне в глаза.
А мне вспомнилось, как в день маминого
Затем я, как наяву, увидел бабушку Пру. Она была поразительно спокойна. От нее веяло умиротворением. Почему же мы не могли ощутить нечто подобное? Мэриан молчала. Она словно пыталась запомнить каждую черточку моего лица и навечно остановить бег времени.
За все нужно платить.
Она бы без колебаний пожертвовала собой ради того, чтобы защитить своих близких.
Уверен, Лив поступила бы точно так же. В некотором роде именно это она и сделала, согласившись помочь Мэкону. А ведь и Джон совершил свою попытку спасти мир и прощался с нами на водонапорной башне. Полагаю, Лив чувствовала вину из-за того, что Единым оказался не он, а я. Но здесь не было виноватых. Хотя, признаюсь, иногда мне хотелось все свалить на Джона Брида.
А теперь моя жизнь почти закончилась. Я — проводник. У меня есть великая цель.
Вот что предсказали карты. Они создали расклад, который Эмма тщетно старалась изменить.
Но я не собирался огорчать ни Лив, ни Мэриан. Мы, не сговариваясь, обнялись. Никто не шевелился. Я словно очутился в собственном детстве, когда мама заключала меня в объятия перед уходом на работу. Мэриан что-то ласково прошептала мне на ухо. Я узнал цитату из Уинстона Черчилля:
— «Это еще не конец. Это даже не начало конца, но, возможно, это конец начала».
21.12
Остатки
Я поднялся в комнату Лены в Равенвуде, но ее там не оказалось. Я присел на ее постель и уставился в потолок, взял подушку и потерся о нее щекой. Когда умерла моя мама, я постоянно вдыхал запах ее подушек. Странно, что какая-то ее часть продолжала существовать. Может, и я не исчезну из памяти Лены?..
А ведь однажды мы сломали эту кровать, когда на нее рухнул потолок. Мы поссорились, и нас засыпало повалившейся с потолка штукатуркой. Тогда на стене выступили слова: «Не только ты переживаешь падение».
А сейчас они опять превратились из стеклянных в обычные. Такими они и были в день нашего знакомства. Значит, Лена пыталась убедить себя в том, что ничего не изменится и перед нами открыт весь мир.
Стены были исписаны обрывочными фразами — наверное, потому что Лена ощущала себя разбитой.
Кто имеет право судить судью?
Нельзя повернуть время вспять. Такое не под силу даже нам.
Шепотом, а не грохотом взрывов.
Что сделано — то сделано.