Прекрасный хаос

Штоль Маргарет

— Да-да! — кивнула она.

— А что за ней?

— Понятия не имею. Но мне пора.

— А вдруг мне нельзя ее открывать?

— Итан! Ты что, боишься? Поворачивай несчастное колесо, в конце концов!

Я повиновался и практически повис на нем, но оно даже не скрипнуло.

— Значит, ты позволяешь старой женщине поднимать тяжести? — возмутилась бабушка Пру и оттолкнула меня.

Она мгновенно распахнула дверь. В зал ворвался поток света, на меня полетели брызги воды. Где-то вдали мерцала синяя гладь. Я взял бабушку под локоть, и в ту же секунду она оказалась с другой стороны двери.

— Похоже,

здесь моя дорожка. Проводишь меня, как обещал?

— Что?! — застыл от изумления я.

— Ты сам рассказал мне о Последних вратах, что, забыл?!

— Я тут никогда не был!

— Ладно тебе!

Я ошарашенно уставился за дверь — там действительно стоял я. Серый, дымчатый силуэт мерцал и напоминал тень.

И меня осенило.

Именно он преследовал меня во сне.

И я видел его в объективе старой школьной фотокамеры.

Это вторая половина моей расколотой души.

Бабушка Пру помахала ему и крикнула:

— Прогуляешься со мной до маяка?

И передо мной сразу же предстала тропа, аккуратно вымощенная камушками. Она вилась по склону зеленого холма, на вершине которого находился белоснежный маяк. Безоблачное небо отражалось в прозрачной воде. А мое сердце почему-то сжалось от неожиданной тоски.

И в довершение всего я увидел себя. Я шагал навстречу самому себе.

Желудок свело, и внезапно кто-то выкрутил мне руки. Совсем как Линк, когда он занимался борьбой и отрабатывал на мне свои приемы.

У меня в ушах загремел оглушительный голос.

— Пруденс! Ты справишься без Итана! Твайла будет твоим проводником, и вы быстро доберетесь до маяка!

Эмма с улыбкой кивнула. А возле бабушки тотчас возникла Твайла — не светящийся призрак, а настоящая Твайла! Она выглядела в точности так, как в ночь своей смерти!

Бабушка послала мне воздушный поцелуй, а потом взяла Твайлу под руку и побрела по тропинке.

И гигантская дверь в хранилище, громко лязгнув, захлопнулась, и по клубу раскатилось громкое эхо.

Лиа со всей силы крутанула колесо. Арелия что-то неразборчиво пробормотала. Эмма стиснула меня в объятиях. Если бы мы были на чемпионате по вольной борьбе, она наверняка бы выиграла.

— Все, — произнесла Арелия.

Я открыл глаза. Мы снова очутились в палате около койки с безжизненным телом бабушки Пру. Она умерла. Прежде чем я успел что-то сказать, Эмма выволокла меня в коридор.

— Ах ты!.. — дрожащим голосом сказала она, тыча мне в лицо костлявым пальцем.

Спустя пять минут мы сидели в моей машине. Эмма наконец-то оставила меня в покое, и я смог рулить. Дорога домой оказалась сложной и долгой из-за случившегося землетрясения.

Мне вспомнилось колесо, и я выпалил:

— А что такое Последние врата?

Эмма повернулась и с размаху влепила мне пощечину. Раньше она такого не вытворяла.

— Никогда больше так меня не пугай! — произнесла она.

19.12

Горе кремового цвета

Как и сказала бабушка Пру, письмо с инструкциями я обнаружил в нижнем ящике комода. Плотная бумага кремового цвета была сложена в восемь раз и перевязана фиолетовой атласной лентой. Я прочитал его Сестрам, которые начали спорить по поводу пожеланий бабушки. Эмма попыталась их утихомирить:

— Если Пруденс Джейн хотела, чтобы мы поставили на стол лучший фарфор, так тому и быть! — отрезала она.

Странно… Бабушка Пру скончалась два дня назад, а я до сих не мог в это поверить.

— А картофельная запеканка там есть?! — комкая в руках носовой платок, всхлипнула бабушка Мерси.

— Конечно, — заявил я, сверившись со списком. — Только пусть ее готовит не Жанин Мейберри, потому что у Жаннин она всегда сверху пригорает.

— Правда-правда, — закивала бабушка Мерси, как будто я процитировал Декларацию независимости. — Жаннин утверждает, что у нее лучшая запеканка в городе, но Пруденс Джейн всегда говорила, что она у нее просто самая дешевая, — объяснила Мерси и судорожно вздохнула.

Смерть сестры привела ее в отчаяние. Теперь она ни на секунду не расставалась со своими бесчисленными платочками. А вот бабушка Грейс времени зря не теряла и тут же принялась писать открытки с соболезнованиями по поводу того, что Пру отошла в мир иной. Тельма попыталась объяснить ей, что вообще-то это ей должны присылать такие послания. Но Грейс посмотрела на нее как на ненормальную.

— С какой стати? Открытки-то мои! И новости тоже!

Тельма лишь пожала плечами.

А Сестры не унимались и постоянно просили меня перечесть письмо. Текст был оригинальным и эксцентричным, совсем как бабушка Пру.

«Дорогие девочки, если вы читаете эти строки, значит, Господь забрал меня к себе. Несмотря на то что я занята общением с Создателем, я обязательно найду время проследить за тем, чтобы мой праздник был устроен в соответствии с моими пожеланиями. Будьте уверены, я из могилы встану и появлюсь в церкви, если туда ступит нога Юнис Ханикатт!»

Никто, кроме бабушки Пру, не способен на такое: придумать инструкции по случаю собственных похорон! Перечислю несколько пунктов. В церкви обязательно должны присутствовать четыре Харлона Джеймса и Люсиль Болл. А хор пусть исполнит скандальную перепевку псалма «О, благодать!» и свою особую версию «Пребудь со мной!». Однако в полное изумление всех повергло то, что автором надгробной речи, по замыслу бабушки Пру, должна стать Эмма.

— Бред! — воскликнула та.

— Так хотела бабушка Пру, — заявил я и показал ей письмо, но Эмма даже не заглянула в него.

— Значит, она такая же идиотка, как и вы!

— Не надо спорить с мертвыми, Эмма, — погладив ее по спине, произнес я. — Тебе, по крайней мере, не надо брать напрокат смокинг.

— Пойду искать волынщиков… — вставая со ступенек, заявил папа.

Но музыкантов разыскал Мэкон. Он настоял на том, чтобы привезти их аж из Колумбии, столицы штата, где якобы нашелся клуб любителей шотландской музыки «Горные лоси». Зная Мэкона и его опыт путешествий, я не сомневался, что он доставил их в Гэтлин из Шотландии. Они так красиво играли «О, благодать!», что прихожане всплакнули. Перед церковью собралась целая толпа, и его преподобие долго уговаривал их войти в дом Божий. Я стоял в дверях и просто наблюдал. Через дорогу был припаркован катафалк — не такой, как у Лены с Мэконом, а самый настоящий! Поскольку Сад вечного покоя подлежал длительному ремонту, бабушку Пру похоронили в Саммервилле. Сестры называли это место Новым кладбищем — ведь оно открылось всего лет семьдесят назад!