Прекрасный принц
Шрифт:
С рукой все обошлось, однако, тихо-мирно, без лишних разговоров. Взяли и отрезали — ведь если чинить, то, во-первых, еще вопрос, починишь ли, а во-вторых, и просто ни к чему, поскольку нижний-то этаж все равно с изъяном. Строительное управление и УЖД немного поспорили, кто из них обязан оплатить стоимость ампутации, по вообще, повторяем, все обошлось тихо-мирно, так как Прекрасный Принц разговора по этому поводу не поднимал.
Прекрасный Принц был счастливчик. Несмотря
Зато Прекрасному Принцу посчастливилось, — это при его-то косноязычии! — привлечь к себе заботливое внимание муниципалитета. Возможно, не обошлось без вздохов, без разговоров насчет хлопот и неблагодарности, и стоит ли, мол, вообще овчинка выделки. Но как бы там ни было, ему предоставили работу в котельной ратуши. При этом все — как Прекрасный Принц, так и власть имущие — с радостью констатировали, что отопление коксом нынче редкость, что времена брикетов миновали. Иначе Прекрасный Принц очень скоро убедился бы, что зря он прежде возлагал такие надежды на свой крючок, — лопату с коксом ему все равно бы не удержать. С удовлетворением констатировалось, что нефтяное отопление требует лишь присмотра, что регулировать можно и одной рукой, достаточно, кстати, сохранившейся.
Ну, так вот. Похаживал, значит, Прекрасный Принц по своей котельной, присматривал за своими нефтяными печурками, и все были чрезвычайно довольны. Король радовался, что Прекрасный Принц уже не у него на службе. То есть радоваться-то он, пожалуй, не радовался, потому, как и думать забыл про Прекрасного Принца, не имея больше перед ним никаких обязательств. Зато радовался начальник УЖД, вздохнувший с облегчением, во-первых, оттого, что он — или, что одно и то же, его учреждение — не совершил никакой доказуемой и уж, во всяком случае, никакой доказанной ошибки, во-вторых, оттого, что он сберег для учреждения энную сумму, и оттого, наконец, что не надо было больше тревожиться за Прекрасного Принца, поскольку, во-первых, он не имел уже с ним никакого дела, во-вторых, другие уже о нем позаботились. И постепенно Прекрасный Принц провалился в глубины его памяти, обволакиваясь забвением, как обволакивается, говорят, жиром осколок, засевший в мягких тканях.
Одно время появление на улице было связано для Прекрасного Принца с некоторыми осложнениями. Но он их довольно быстро преодолел. Кто его прежде знал, те его не узнавали, а кто не знал, полагали, что таков уж он от природы. Случалось, он называл себя кому-нибудь из старых знакомых, и тот любезно сообщал ему, что он не больно-то на себя похож, весь какой-то узенький и сплющенный, и рот как-то странно перекошен в том месте, где челюсть срослась чуть криво, правда, самую только чуточку.
И скоро он усвоил, что лучше себя не называть, и дело сразу пошло на лад. На его одноногость мало кто обращал внимание, как, впрочем, и на однорукость. Разве что пошутят иногда, с кем, мол, не случается, а бывало, ему даже и льстили, де, можно подумать, ветеран войны. Про лицо же, делавшееся иной раз, в минуту усталости, совершенно безликим, никто никогда не высказывался, разве что в тех случаям, когда он представлялся при знакомстве. Он подумывал сменить имя, но соответствующее бюро не нашло для этого никакого законного основания, тем более что хирурги, надо сказать, справились со своей нелегкой задачей просто блестяще.
Посиживая — чаще всего в одиночестве — у своих печурок, Прекрасный Принц пел старинные красивые песни угольщиков, и прохожие хвалили его голос. От постоянного пения он сделался малость чудаковат, и нередко он даже и ночевал возле своих печурок, поскольку семьи у него не было. О женитьбе нечего было и думать, с сестрами же милосердия в той стране, где он жил, дело обстояло неважно. Он попытался, было, разок-другой, но культи у него, что одна, что другая, были, по их словам, такие холодные, что это гасило последние искорки их питавшегося милосердием пыла. Кроме того, если одноногий или однорукий и способен еще воззвать к милосердию, то уж человеку со сплющенной головой пробудить подобные чувства бывает невероятно трудно, во всяком случае, у любого нормально устроенного индивида, а всяких там ненормальностей он и сам не любил. В общем, уж тут-то он сам был кругом виноват.
И вот, значит, сидел он как-то однажды вечером в своей котельной, а согласно инструкции полагалось каждые десять часов открывать заслонку и проверять, как горит. На этот же раз на внутренних стенках топки скопилось слишком много сажи, оттого, надо полагать, что вовремя не прочистили, и в результате — пуф! — пламя выскочило из заслонки, ухватило его своей жаркой рукой за подбородок и за волосы и так шипнуло в ноздрях, что аж кожа зашипела, и «скорой помощи» пришлось отвезти его в больницу.
Все, что происходило с ним до сих пор, случается в нашей жизни на каждом шагу. Нога, рука, сломанная челюсть — никто из нас от этого не застрахован. Но чтобы пламя стрельнуло вам прямо в нос — это уж, знаете, из ряда вон, и врачей — специалистов в данной области отыскать нелегко. Однако медицина, со своей стороны, сделала все от нее зависящее. Лучшие специалисты собрались у ложа Прекрасного Принца. И пришли к выводу, что раз уж такое случилось, то удачно еще, что случилось с человеком, во-первых, закаленным, а во-вторых, и так достаточно изуродованным — поскольку, во-первых, и его самого это, должно быть, не слишком травмирует, во-вторых же, не слишком будет травмировать и того, кто собирался на материале операции защищать докторскую.
Случай был очень сложный. К тому же дело порядком затянулось — раны на лице сильно воспалились, и гной, можно сказать, лил как из ведра. Прошло несколько месяцев, прежде чем пациента привели в мало-мальски божеский вид и приступили к полной перекройке скроенных природой черт.
Для лица следовало использовать кожу с ляжек, так предписывали теория и практика. К несчастью, у Прекрасного Принца была ведь только одна ляжка, которой могло хватить, естественно, лишь на одну половину лица. Однако наличие трансплантата — вопрос чисто технический, хирурга это не касается. Он решил, что самое целесообразное взять кожу с ляжки, и так и сделал. Красивая работа! Кто бы мог ожидать! Потребовалось, правда, довольно много кожи, и пришлось подойти вплотную к паху, захватив кусочек волосатой непристойности, но его решили поместить на шею, чтоб никоим образом не портить пристойной наружности Прекрасного Принца. К сожалению, по тем или иным причинам, не представляющим здесь особого интереса, трансплантат повернули вверх ногами, так что завитушки оказались под глазом, но это уже детали. Операция, в общем и целом, блестящая!