Прекрасный зверь
Шрифт:
— Я должна что-то подписать? — Я открываю глаза, и комната словно плывет передо мной. — Зачем?
— Чтобы подтвердить, что присутствовала при подписании контракта. Это традиция. — Он снова протягивает мне ручку и подвигает книгу ближе. — Только здесь.
— У вас странные традиции, — хихикаю и, поставив шариковую ручку на строчку внизу страницы, куда указывает Рафаэль, ставлю свою подпись. — Я получу долю от сделки, которую вы только что заключили?
— Да. — Его губы теперь на моих. Он пробует их на вкус, заявляя свои права.
Я позволяю себе насладиться
— Vi dichiaro marito e moglie. (Перев. с итал.: Объявляю вас мужем и женой)
Рафаэль
Яркие огни освещают взлетно-посадочную полосу. Мой самолет готов к взлету и ожидает своих пассажиров. Гвидо останавливает машину в нескольких футах от самолета и выключает зажигание.
— Раф. Мы прибыли.
Я убираю волосы, упавшие на лицо Василисы, нежно поглаживая ее мягкую щеку костяшками пальцев. Она выглядит такой юной, когда спит.
— Я в курсе.
— Когда вы вернетесь?
— Я не поеду с ней, Гвидо.
— Но я думал… Почему?
— Я признался Василисе в любви, но она мне не поверила. Василиса сказала, что я не знаю, что значит по-настоящему любить. И она права. Я пытался удержать ее рядом, покупая подарки и угрожая. А теперь отпускаю ее, чтобы она сама могла принять решение. — Открываю дверь машины и выхожу с Василисой на руках. — Забери сумку из багажника и поторопись.
— Сумку?
— Со сменной одеждой. Ты сядешь в самолет и убедишься, что моя жена благополучно доберется до своей семьи.
— Я никуда не поеду. Калоджеро ответит в ближайшие двадцать четыре часа. Я нужен тебе.
— Знаю. И я справлюсь с ним. Один.
— Ты не справишься! У него в охране больше десяти человек!
— Закрой. Свой. Рот. Если разбудишь Василису, я тебя придушу, — шиплю сквозь зубы. — Сделка с Бьяджи подразумевает отсутствие свидетелей. Я сам убью Калоджеро.
— Раф…
— Разговор окончен.
У подножия лестницы стюардесса прижимает края своего блейзера к груди, наблюдая за моим приближением. Я поднимаюсь по ступенькам, Гвидо следует за мной. Внутри салона осторожно укладываю Василису на бежевый кожаный диван. Она вздрагивает, ее глаза слегка приоткрываются.
— Мы дома?
Я приседаю рядом с ней и провожу тыльной стороной ладони по ее подбородку.
— Скоро.
— Хорошо, — тихо произносит Василиса.
Ее глаза закрываются. Я никогда не предполагал, что отпускать кого-то может быть так болезненно. Острые когти вонзаются в мою грудь, словно пытаясь вырвать мое сердце. Я лезу в карман и достаю кольцо, которое положил туда заранее. Это одно из моих — простое массивное серебряное кольцо, которое почти ничего не стоит. Я попросил ювелира изменить его размер, чтобы оно подошло для ее изящного пальца. Он пытался убедить меня, что оно будет слишком маленьким, как будто я не знаю каждый дюйм своей жены. Взяв ее правую руку в свою, надеваю кольцо на ее безымянный палец. Русские традиционно носят обручальные кольца на правой руке, и я хочу следовать этому обычаю.
— Farei qualsiasi cosa per te, vespetta, (Перев. с ит.: Я все сделаю для тебя, маленькая оса) — шепчу и целую ее в слегка приоткрытые губы. — Perfino lasciarti andare.(Перев. с ит.: Даже отпущу.)
Василиса сонно улыбается и поворачивается, уткнувшись лицом в мягкие подушки дивана. Я снимаю пиджак и ее накрываю. Бросив последний взгляд, спешу к выходу из самолета, ощущая, как каждый шаг разрывает меня изнутри.
* * *
На экране моего ноутбука появляется окно видеозвонка, и вижу Романа Петрова, сидящего за столом в своем кабинете.
— Рафаэль. Давно не виделись. Чем обязан твоему звонку?
— Мой самолет через десять часов приземлится на частном аэродроме недалеко от Чикаго. Я отправлю тебе точные координаты. Ты должен быть там к моменту посадки.
— Почему?
— На борту находится твоя дочь.
Петров резко встает с кресла, его потрясенное лицо приближается к камере.
— Что моя дочь делает в твоем самолете?! — рычит он.
— С ней все в порядке. Не переживай.
— Ты забрал ее. — Роман издает низкий рык.
— Да. Забрал. Ее хакерские навыки впечатляют. Я привез ее на Сицилию, чтобы она выполнила для меня одну работу. Все завершено, и я отправляю ее обратно домой.
— Если ты тронул хоть волосок на ее голове, Рафаэль, — говорит он сердито, — я сравняю с землей весь твой чертов остров в течение двадцати четырех часов! И никогда, черт возьми, не смей даже смотреть в ее сторону, ублюдок.
Я усмехаюсь.
— Теперь понимаю, откуда у Василисы такое воображение.
— Не смей произносить имя моей дочери, ублюдок! — Роман хватает ноутбук, и экран трясется. — Ты мертвец! — кричит он.
Я вижу, как он поднимает пистолет в сторону камеры. Через мгновение раздается выстрел, и экран чернеет. Видимо, наша встреча завершена — Роман выстрелил в ноутбук, целясь в меня.
Ухватившись за край стола, я уставился на пустой фон своего дисплея. Прошло меньше часа с тех пор, как посадил Василису в самолет, а уже чувствую себя так, словно частичка души умерла. Что будет завтра, когда она вернется в Чикаго к своей семье?
Забудет ли она обо мне? Забудет ли она о том глупце, который любит её так сильно, что готов отпустить, понимая, что это, скорее всего, сломает его? Осознавая, что шансы на её возвращение равны нулю?
Из моего горла вырывается яростный крик. Я с силой ударяю рукой по столу, сбрасывая ноутбук и прочие вещи на пол. Это не приносит облегчения от безысходности и страданий, которые меня душат.
Сколько времени пройдет, прежде чем она позвонит и скажет, что не вернется?
Неделя?
Месяц?
Я погибну от этой ужасной неизвестности.
Схватив телефон, отправляю сообщение Гвидо, а затем ещё одно с указаниями для моего пилота.
Василиса
Низкий гул проникает в мое сознание, усиливая головную боль. В горле пересохло, как будто я наелась ваты. Запах кожи наполняет нос, и это еще не все — слышен аромат кипариса с легкими нотами апельсиновой цедры.