Прелести жизни Книга первая Мера жизни Том – 1
Шрифт:
– В том нет вашей вины, – успокоил нас, Альман. – На то воля Аллаха. Лишь он может управлять чувствами. Раз он пожелал, чтобы встреча произошла, то так тому и быть. Всё во имя Аллаха!
Лейла поцеловала руки Альмана. Последовал её примеру. Старик снял с Лейлы ночную рубашку, испачканную кровью нарушенной девственности, понёс рубашку Ахмеду.
Мы не знали, как поступать дальше. Ждали развязки, прижавшись, друг к другу в постели испачканной девственной кровью. Теперь никто не мог разлучить нашу любовь.
Прошло пару минут, прежде чем в комнату
Затем наклонилась над нами и поцеловала каждого в лоб. Следом за матерью поцеловали нас отец Лейлы и оба старики. После чего прочитали молитву во имя Аллаха.
Без слов мы поняли, что родственники одобрили наши действия, совершенные по воле Аллаха. С этого момента мы стали, как муж и жена. Лейла и, поцеловали руки каждому из старших.
После этой церемонии благословения, нам принесли чистую белую одежду, надели её на нас. В этом наряде мы вышли во двор, который стали накрывать не проданными коврами.
Во дворе все представители большой семьи. На коврах разложили праздничное угощение. Меня и Лейла усадили на почётное место. Из моей комнаты вышла мать Лейлы и показала всем ночную рубашку дочки, запачканную девственной кровью.
Все присутствующие стали поздравлять нас и класть к нашим ногам подарки. Каждый, трогал нас руками за голову, а мы трогали их руки. Когда поздравления закончились, Ахмед сделал жест рукой и пригласил всех отведать праздничную пищу.
Во время трапезы никто ничего не говорил. Одобрительно показывали руками в нашу сторону, а жестами своими хвалили хлеб и соль праздничного двора этого дома.
Весь этот день в доме был праздником. После того, как мы с Лейлой, фактически, стали мужем и женой, у меня появилась большая ответственность за семью Ахмеда, так как его семья теперь по-настоящему стал моей семьёй.
С нетерпением дождался, когда за мной пришли люди Мансура. Взял с собой инструмент и отправился в дом ростовщика. На пыльных улицах Медины меня настороженно провожали взглядами прохожие и седые старики с чётками в руках.
В глазах людей тайное беспокойство о неизвестности, которую нёс с собой, в своём сознании. Охрана, сопровождавшая меня по городу, держалась от меня на почтенном расстоянии.
Словно охраняла ни меня, а своих горожан, у которых мог разрушить уклад повседневной жизни, сложившийся веками. Возможно, что так и должно было произойти с моим присутствием, так как сюда принёс иной быт и культуру?
11. Труд во имя свободы.
За время ожидания работы двор ростовщика очень сильно изменился. Средина огромного двора была занята семью разноцветными шатрами. В каждом шатре находился один деревянный столб, закреплённый в горизонтальном положении, так, как сказал Мансуру.
Места опор столбов под домом и навесами были укреплены свежеспиленными деревьями.
Вблизи таких деревьев не было. Значить хозяин двора посылал своих людей в другие места, где росли деревья.
Мне было жалко спиленные деревья. В этих местах при таком количестве деревьев мог быть хороший оазис, который укрывал от зноя большое количество животных и людей.
Но отпустим это решение на волю Аллаха, который распорядился спилить деревья. Ни стал выбирать столб к лучшей работе. Сказал людям ростовщика поднять к верху края первого шатра, чтобы можно было работать при дневном свете большую часть времени.
Столб из белой древесины. Хорошо ошкуренный и гладкий ствол, как бумага под роспись.
Это меня сразу вдохновило и обрадовало. Таким образом, мне будет легче и быстрее утвердиться в глазах Мансура.
У меня закрепилась уверенность в работе, в победе семьи Ахмеда, которые с надеждой отпустили меня работать у ростовщика. Первый орнамент посвятил своей родине России.
Расчертил ствол русским растительным орнаментом. Чтобы между столбами был единый стиль рисунка, опорную часть верха и низа решил украсить резьбой в виде греческих и римских колонн, которые видел вовремя своего путешествия по Греции и Италии.
На роспись первого столба у меня ушёл целый день. Только сумерки будущей ночи прервали мою работу.
– Скажи людям, чтобы никто не подходил к шатрам и к столбам, – сказал, Мансуру, перед уходом.
– Не беспокойся, – ответил он. – Шкуру сдеру, как с барана, с того, кто приблизится к шатрам. Пока ты делаешь работу, у каждого шатра постоянно будет находиться охрана.
Возвращался домой поздно вечером, в сопровождении усиленной охраны. Лишь только когда вошёл во двор Ахмеда, охрана повернула обратно. У ворот двора меня ждала Лейла.
Она радостно обняла меня. Поцеловал её в пылающие губы. Мы пошли в свой дом, чтобы вновь в постели заняться любовью.
После нашего благословения перебрался в семейный дом, в котором жили старики и родители. В доме нам выделили украшенную коврами комнату, которая была нам райским уголком.
В комнате было так хорошо и уютно, словно посетил свой детский уголок в родовом Старом хуторе. Кроме ковров в комнате были атласные одеяла, стёганные шёлковыми нитками.
Это было непривычно видеть мне, но приятно ощущать искреннюю теплоту и внимание со стороны хозяев дома. В комнате были также пуфики и подушки, совершенно ни такой формы, как делали у нас на Кавказе.
Выполнены они из атласа и шелка. Изделия заполнены козьим пухом и шерстью. На стенах висели украшения из дорогой посуды и оружия. Комната большая, нет ощущения жары.
– Тебе приготовила еду. – целуя меня, сказала Лейла. – Посмотри, какой хороший суп из барашка.
По русским понятиям этому изделию далеко до настоящего супа. Просто отваренный на бараньем мясе бульон с зеленью и кусочками сваренного теста. Что-то вроде наших галушек.
Но всё равно вкусно. Приятно пахло курдючным бараньим салом и пахучей травой. Ел с таким аппетитом, что словно меня не кормили, целую неделю.