Прелести жизни. Книга вторая. Цена жизни. Том 7
Шрифт:
Каким-то образом дедушка Гурей ухитрился уговорить не только свою сестру Маню, но и тысячи других двойняшек, альбиносов и брюнетов, поселиться в резервации обратного измерения для создания будущего резерва генофонда всего человечества.
Вот только почему дедушка Гурей ни стал уговаривать моих двойняшек, Александра и Александру, переселиться в обратное измерение жизни? Наверно, дедушка Гурей считает себя в чем-то виновным передо мной? Но ни помню ничего такого, что могло бы дедушку Гурея скомпрометировать передо мной.
Возможно, что были и другие причины, которые не позволили дедушке Гурею агитировать моих двойняшек к созданию резерва генофонда в обратном измерении жизни?
Этому могло быть причиной и то, что двойняшки ещё ничего не знают о моем существовании, а это как-то неприлично отрывать детей до того времени пока они не встретились со своим отцом.
Вот где ситуация!
Когда поднялся на гору, то увидел, что следом за мной на большом расстоянии идёт подросток, в руках которого какой-то свёрток из ткани. Поднялся на ту самую точку вершины "Чёртовой горы", где появился во время своего визита в обратное измерение жизни.
Мне было интересно узнать. Зачем этот подросток идёт следом за мной? Наверно, он хочет что-то передать со мной в наше измерение жизни. Но как подросток будет контактировать со мной?
Ведь невозможно входить в прямой контакт представителям совершенно, различных измерений жизни. Может быть, что далеко ни всё знаю об измерениях жизни?
Пока размышлял над данной ситуацией, подросток, не спеша, поднимался в мою сторону. Терпеливо ждал его прихода. Мне всё равно некуда было спешить. Ведь не знал, как выбраться отсюда, из обратного измерения жизни в своё измерение жизни. Может быть, этот подросток поможет мне как-то выбраться отсюда?
Пока болтаюсь в обратном измерении жизни, то в нашем измерении жизни прошло много времени. Возможно, что вернусь в своё измерение стариком?
Как чабан с отарой овец, которые вернулись из этой "Чёртовой горы" после посещения неизвестного никому измерения жизни. Может быть, всё совершенно по-другому?
Когда вернусь в своё измерение, то встречу там своих детей уже взрослыми в то время, как сам останусь в том же возрасте каким покинул своё измерение жизни, направляясь в обратное измерение жизни.
Но не будем гадать. Оставим всё на волю судьбы, которую мне подкинули из генофонда представители племени людей-птиц. Потом ещё будут доказывать мне, что представители племени людей-птиц не вмешиваются в судьбы обычных людей.
Это разве не вмешательство, если за короткое время посещения различных измерений жизни потратил в своём измерении жизни, по крайней мере, не меньше двух лет жизни.
На этот случай у них есть отговорка, что неправильно понимаю разницу между судьбой обычного человека и посещением другого измерения жизни.
Вешают мне тут на уши лапшу о разных понятиях жизни. Добравшись до вершины «Чёртовой горы», подросток сохранил дистанцию, между нами.
Внимательно посмотрел мне в глаза, словно хотел что-то прочитать в моем зрении. Тоже не моргая вглядывался в его глаза, в которых была далеко не детская зрелось и задумчивость.
По взгляду этого подростка его никак нельзя было назвать юнцом. Передо мной стоял подросток, который посетил столько разных измерений жизни, о существовании количества которых никогда не смогу узнать.
Но мне это и не нужно. Пока достаточно того, что знаю и часто посещаю спонтанно, словно во сне, который мне навязывают откуда-то.
– Это тебе. – мысленно, сообщил подросток, опуская свёрток на траву и отходя на безопасную дистанцию между нами – Забери этот свёрток.
– Ты можешь мне сказать. Кто ты? – мысленно, интересуюсь, нагибаясь за свёртком на зелёной траве. – Мне хочется подробно знать о том месте, где сейчас нахожусь. Ты объясни, как мне вернуться обратно?
– Ты там, где нет меня давно, а ты ещё ни скоро будешь. – прямо как стихами, мысленно стал объяснять подросток. – Но этот день ты не забудешь, как солнца луч, сверкнувший сквозь окно. Пройти сюда ты можешь только дважды. Но не забудь, уже однажды, ты побывал давно в такие места. Ты со стихами на устах ушёл туда, где нет забот и предков дружный хоровод тебя задуматься заставил. Но навсегда ты их оставил.
Подросток мысленно отвечал на мой вопрос стихами и в это время медленно спускался вниз к подножью "Чёртовой горы". Когда подросток был уже у подножья горы, то обратил внимание на то, что он остановился на полосе разнотравья.
Со стороны поляны была трава выше колена, в то время как в сторону склона "Чёртовой горы" трава росла не больше пяти сантиметров. Подросток положил ладонь правой руки в область сердца.
Ладонь левой руки положил себе на темечко головы. Закрыл глаза. Сделал паузу. Вдохнул полную грудь воздуха, как перед прыжком с вышки в воду. Шагнул. Мгновенье, и, он совсем исчез.
Мне так показалось, что подросток каждое своё движение показывал демонстративно в замедленном темпе, чтобы всё прекрасно запомнил и позже повторил те же движения, которые только что повторил подросток.
Но мне, пока, хотелось разобраться с тем свёртком, который оставил подросток на траве. Посмотрел на ткань и вспомнил, что видел в Старом хуторе у дедушки Гурея точно такую ткань, которой были завёрнуты его семь странных книг.
Стал осторожно разворачивать ткань и увидел у себя на правой руке ту самую седьмую книгу, о которой столько много было разговоров и моя голова забита только мыслями о ней.
Это была массивная книга, которую едва удерживал на своей руке. Размером книга, примерно, в длину сорок сантиметров, в ширину тридцать сантиметром и толщиной около десяти сантиметров.
На обложке книги ажурный филигранной работы оклад из какого-то неизвестного мне материала. По орнаменту оклад напоминал мне резьбу, которую видел в храме могильника с мумией в саркофаге и в пещерах Гиндукуша. Куда нашу группу водил на экскурсию Старик ОН, в места проживания племени людей-птиц.
Очевидно, это всё-таки была надпись, которую надо было научиться читать. Никакой надписи и репродукции на окладе книги не было. Осторожно открыл книгу и внимательно стал разглядывать странные листы странной книги. Тонкие матовые листы не были обычной бумагой или пергаментом.