Шрифт:
Фредерик Ван Дей
Прелестная умница.
Из рассказов о Нике Картере.
Нику Картеру была суждена самая долгая жизнь среди всех вымышленных частных сыщиков. Первая серия рассказов о Нике Картере появилась в сентябре 1886 г. в "Нью-Йорк Уикли". С тех пор вечно молодой сыщик продолжал появляться в книгах, журналах, комиксах, а в течение двенадцати лет - и в радиопрограммах, оставаясь любимцем американской публики почти семьдесят лет. После небольшого перерыва, в 1964 г. Ник. Картер воскрес в облике современного агента секретной службы в серии романов, составившей более ста названий.
С самого начала Ник Картер - симпатичный,
Характер Картера был набросан с листа Ормондом Дж. Смитом (1860-1933); его двоюродный брат, Джон Р. Кориэль (1848-1924) облек Ника Картера в плоть и кровь и написал три первых сериала о похождениях нью-йоркского детектива. Затем за дело взялся Фредерик Ван Дей (1861-1922), самый плодовитый из авторов, писавших о Нике Картере. А писали о нем еще, по крайней мере, десяток авторов.
Картер был первым из американских литературных детективов, появившихся на киноэкране. В немом кино его играли Андре Лиабель, Томас Карриган и Эдмунд Лоув, в звуковом - Уолтер Пиджен.
Рассказ "Прелестная умница" появился впервые 24 ноября 1894 г. в "Нью-Йорк Уикли" с подзаголовком "Из рассказов о Нике Картере".
Глава 1.
Чек на предъявителя.
Роберт Л. Брэндон - видный политик. Многие по-свойски называют его Бобом - даже те, кто только хотел бы с ним познакомиться.
Он - не сенатор, он - не реформатор, он - не кандидат на какой-либо пост. Он - бизнесмен, а политика является рекламной стороной его бизнеса.
Можно ведь делать деньги и на политике, а не только воровать их. В Нью-Йорке же можно стать богатым, просто, будучи достаточно известным.
В течение двадцати лет имя Роберта Л. Брэндона чего-то да стоило в любом деловом предприятии. Он одалживал свое имя охотно, но осмотрительно, и сейчас он стоит несколько миллионов долларов - только ему самому известно, сколько именно.
Боб Брэндон может взяться за свои мозги и побриться ими, так как они острее бритвы. Это известно всему Нью-Йорку.
Поэтому мистер Николас Картер, детектив, был очень удивлен, получив следующую записку, написанную энергичным и кратким стилем мистера Брэндона.
Дорогой Картер!
Меня надули на сорок тысяч долларов. Приходите и помогите мне выпутаться. Моя контора, завтра в девять тридцать.
Роберт Л. Брэндон.
Записка была отправлена вечером, и Ник имел удовольствие внимательно изучить ее на следующее утро за завтраком.
Только что-нибудь очень важное могло удержать детектива от этого свидания.
Свое мнение об этом деле он подытожил, передавая записку через стол своему ассистенту Чику:
– Боба Брэндона объегорили. В городе завелось что-то новенькое. Пора в этом разобраться.
Он был в конторе Брэндона в назначенный час.
В приемной работали три обычных бухгалтера и один, исполнявший обязанности лжеца. Первые следили за маршрутом денег, которые делал Боб Брэндон, а лжец давал ему возможность делать новые, отшивая под разными предлогами тысячи бесполезных посетителей, отвлекавших шефа.
Это очень способный и приятный выдумщик. Слушать его объяснения, почему мистер Брэндон отсутствует и не может принять вас в назначенное время, доставляет настоящее удовольствие, хотя вы и знаете, что на самом деле мистер Брэндон сидит сейчас в своем уютном логове и разговаривает с кем-то, кто пришел со стоящим предложением.
Тем не менее, существуют пределы даже для его лживости. Нику Картеру он говорит правду.
– Мистер Брэндон болен, - сказал он, - и хотел бы, чтобы вы, если сможете, приехали к нему домой. Мне только что передали его слова по телефону.
Ник выбрал кратчайший путь, но мистер Брэндон живет на улице Св. Николая, и добраться туда из центра города занимает немало времени. Времени, действительно, ушло достаточно, чтобы состояние здоровья мистера Брэндона резко ухудшилось.
Старый доктор Болс был в гостиной, куда провели Ника. Все знают Болса. Он как раз тот доктор, у которого лечатся люди из того же круга, что и Брэндон, и ему придется держать ответ на Страшном Суде за продление жизни многих ведущих политиков.
Он только что сообщил миссис Брэндон свои выводы о состоянии здоровья ее мужа.
Более кратко он повторил их в личной беседе с Ником.
– У Брэндона болезнь сердца, - сказал он.
– Не обязательно фатальная. Может дожить до ста лет. Но он очень нервничает из-за своего здоровья. Когда у него приступ, я советую ему не дергаться и оставить свои дела в покое. Он так и поступает. Правда, он спросил меня, не лучше ли ему все-таки повидаться с вами.
Я сказал - нет. И он не станет. Но дело вам изложат. Я не знаю, в чем оно, но вы узнаете все факты. Вы получите их от умнейшей девчушки, которая...
– Кто она?
– спросил Ник.
– Родственница Брэндона. Дальняя. Выросла в Вермонте. В маленькой деревушке, без связи с цивилизацией, за исключением автобуса, проезжающего раз в неделю.
Брэндон в последнее время стал вспоминать о своих родственниках. Припадок милосердия в связи с больным сердцем. Он написал отцу девушки в августе, узнать, не заложил ли тот свою ферму. Старый Хезикайя Брэндон ответил, что не заложил - никто не хочет одалживать деньги под его ферму. Он писал, что он беден, но беда не в этом. Он жалеет лишь о том, что его дочь не сможет повидать свет и получить шанс выйти замуж за кого-либо, кроме фермера. Она прочитала все книги из библиотеки воскресной школы Гринвилля и научилась играть на мелодионе. Но у Хезикайи есть смутное подозрение, что этого недостаточно, чтобы считаться культурным человеком. Он добавил в письме, что его дочь - "стоящая баба", и ей сильно не повезло, что ей приходится жить взаперти в таком маленьком местечке "с населением из сорока мужчин и одного демократа", - так принято оценивать число жителей в сельских местностях Вермонта. Это письмо сильно подействовало на Боба Брэндона. Он немедленно послал за Энни. Послал также и чек на расходы, достаточный для того, чтобы дважды обернуться вокруг земного шара и еще завязаться двойным узлом. Энни этого стоила. Подождите и сами увидите. Эта девчонка, Картер, взяла нас приступом. Она пробыла здесь неполные шесть недель, а все друзья Брэндона, от старого судьи Бемиса до юного Тома Моргана зачастили в этот дом по три раза на неделе. Я встречал их в гостиной дюжинами, они собирались, чтобы послушать, как она поет. Она знает прелестные сельские песенки и может аккомпанировать на пианино, хотя и не видела его никогда прежде. Однажды вечером я оценил ее аудиторию более чем в сорок миллионов долларов недвижимости.