Прелюдии и фантазии

Дейч Дмитрий

Эти лица всё время немного меняются — как если бы по экрану то и дело пробегала лёгкая рябь помех. Иногда соседи улыбаются или смеются. Их черты на мгновение искажает гримаса страха или ненависти. Но большую часть времени на их лицах — выражение ожидания. Так человек на остановке, погруженный в свои мысли, неотрывно смотрит в ту сторону, откуда должен прийти автобус.

Гриффит и небесные странники

Гриффит владеет сверхъестественным приёмом, позволяющим сбивать летящие самолёты на расстоянии. Чтобы сбить самолёт, ему, в отличие от зенитчика-ракетчика, не требуется пышащий огнём агрегат величиной с дом. Стоит Гриффиту прицелиться,

используя указательный палец правой руки, громко и внятно сказать «бах!» (можно «бабах!»), как самолёт со страшным грохотом взрывается в воздухе, и обломки спустя несколько минут падают на землю. Все до единого пассажиры погибают. Вероятно, по этой причине Гриффит не сбивает самолёты — разве похож он на душегуба?.. По правде говоря, до сих пор ему ни разу не пришлось воспользоваться своим смертоносным умением, довольно и того, что при случае он может о нём упомянуть — ввиду хорошего настроения, в хорошей компании, за кружкой хорошего пива.

Комната Гриффита

Во сне он ловит падающие снежинки языком и считает — сколько удалось поймать. Открыв глаза, первым делом тянется за карандашом, чтобы записать результат на обоях у изголовья. Поверх выцветшего фабричного узора этот участок бумаги испещрён цифрами, знаками, загадочными (возможно — бессмысленными) фразами, рисунками, вблизи напоминающими наскальную живопись, но издали кажущимися произвольным сплетением линий, пятен и точек.

Гриффит: Орфей

Он входит, когда лампы давно потушены, и даже ночник в спальне кажется не светлым облачком, а сгустком тьмы, призванным сделать ночь внутри комнаты чернее, чем за окном, снаружи. Проходя мимо постели, останавливается и смотрит на спящего. Одного его взгляда довольно, чтобы провалиться в терпкий ночной кошмар, развеять который способны лишь утренние колокольцы, и наутро Гриффит пробуждается, хватая ртом воздух, завороженный смутным воспоминанием, чей вкус позабыт, но однажды нахлынет снова, стоит Гриффиту снова взглянуть на себя-спящего, стоит ему обернуться.

Гриффит застилает постель

Поправить тут и там, подтянуть. Натянуть. Отбить. Пальцы порхают в воздухе — как у Аладдина, поспешно заталкивающего джинна в бутылку. Виртуоз! Никто не лежал на этих простынях, глядя в потолок, считая паршивых овец, предаваясь греху Онана.

Но где же ты находился этой ночью? Где ты спал, Гриффит? Есть ли у тебя алиби?

Разумеется, у меня есть алиби. Чёрный ворон видел, как я ходил — всю ночь ходил — вокруг дома. Спросите ворона, он видел. (Поправить. Натянуть. Отбить.)

Зачем ты ходил вокруг дома, Гриффит? Ночью! Зачем?

Я думал. (Поправить) Я много думал. Моя мысль трижды обежала земной шар. (Натянуть) Пока вы спали, я думал обо всех, кто есть, в том числе и о вас лично. (Отбить) Спросите соседа, он выходил покурить на крыльцо, он меня видел.

Как же ты думал обо мне, Гриффит? Как вообще можно думать — глубокой ночью?

О вас — в самой возвышенной манере. Также о тёте вашей — Присцилле. Весь снег истоптал, между прочим.

Спросите у пса, уличного пса, он меня видел.

Я бы тебе поверил, Гриффит, я бы сказал: да, этот человек всю ночь провёл на улице, отплясывая в такт возвышенным мыслям. Я бы вывел тебя в центр круга, воскликнув: вот — Гриффит, тот, кто бродит ночью, охваченный пламенем мысли! Но взгляни: в уголке, рядом с подушкой осталась крошечная складка. Совсем маленькая, почти невидимая. Эти складки я читаю как открытую книгу и ясно вижу, что не ходил ты, Гриффит, вокруг дома, не думал о тёте Присцилле, но лежал, глядя в потолок, считая паршивых овец, предаваясь греху Онана.

Отражения

Гриффита

Вот уже две недели как Гриффит перестал разговаривать со своим отражением в зеркале. Причина: постоянные насмешки по поводу его идеологических и религиозных воззрений, ложь и наглая клевета разнообразного толка, чтение вслух издевательских эпиграмм, оргиастические пляски, беспардонная демонстрация срамных частей тела.

Кукиши. Отвратительные гримасы. И прочая, прочая, прочая…

Общение теперь сводится к тому, что Гриффит пишет короткие записки и прикрепляет их скотчем к поверхности зеркала — текстом внутрь. Эти записки, как правило, в категорической (часто — оскорбительной) форме содержат требования оплатить счета за свет или жилплощадь, купить молока, отвечать на телефонные звонки в его отсутствие и научиться, наконец, выключать за собой свет в туалете.

Патенты Гриффита

1. Балетмейстер элементарных частиц

2. Стоматологический молот (среднего и дальнего радиуса действия)

3. Выключатель смысла

4. Телескопический жираф

5. Генератор подозрительных соответствий

Гриффит. Секретные материалы

Будучи похищен инопланетянами, Гриффит не теряет присутствия духа. Вам не терпится узнать, из какого именно я сделан вещества? Что ж. Валяйте! Скальпель! Зажим! Маленькие зелёные твари с непропорционально большими головами возбуждённо лепечут, окружив его, распластанного на холодном медицинском столе. Гриффит послушно разевает рот и вращает зрачками, делая вид, будто напуган до чёртиков; и в то же время (про себя) злорадно ухмыляется в предчувствии кульминации, рокового мгновения, когда эти космические подонки, наконец, задействуют Аппарат Сканирования Мозга. Рано или поздно они сделают это, и тогда — у них появится возможность проникнуть в его помыслы, вывернуть наизнанку его память, почувствовать его кожу и рёбра — как свои собственные, именно в этот миг пришельцы получат свой единственный и неповторимый шанс познать Гриффита ЦЕЛИКОМ.

Полтора часа спустя летающее блюдце в режиме автопилота приземляется на окраине Национального Парка. На подгибающихся ногах, устало улыбаясь солнышку и деревьям, Гриффит спускается по трапу, приветливо машет полисмену, застывшему с неописуемой гримасой на лице и свистком наготове.

— Готов ли ты послужить своей стране, сынок? — спрашивает он копа.

— Сэр! Так точно, сэр!

— В таком случае немедленно телефонируй полковнику Крэблу из Агентства Национальной Безопасности.

Пятнадцать минут спустя посадочная площадка вместе со всеми нищими, урнами, лавочками и детскими качелями накрывается резиновым куполом, издали напоминающим гигантский гриб-мухомор. Посторонних отваживают при помощи полицейских собак и брандспойтов. Из длинных армейских вертолётов выбегают люди в скафандрах, исчезают в недрах инопланетного корабля и появляются вновь, волоча на носилках останки жертв мозговой деятельности Гриффита.

— Хорошая работа, — кивает Крэбл, протягивая Гриффиту серебрянную зажигалку. Некоторое время они молча наблюдают за происходящим, попыхивая сигарами. — Одного не могу понять, — произносит, наконец, полковник, с опасливым любопытством заглядывая Гриффиту в глаза, — что они в тебе нашли?.. Ну кому, скажи на милость, кому в этом проклятом мире интересно, каково это — быть Гриффитом?! Не мной, не Памелой Андерсон, не Президентом Соединённых Штатов, не Папой Римским… В чём тут фокус?..

Гриффит возвращает ему зажигалку, на которой выгравировано «Великодушному Спасителю от благодарного Человечества», и вместо ответа пускает длинную струю дыма, похожую то ли на восклицательный, то ли на вопросительный знак, медленно тающий в белом электрическом воздухе.