Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги
Шрифт:
Чуть оступаясь — хорошо, что здесь был не песок, а твердая почва под ногами — главный среди американцев обошел одного из своих и побежал рядом с Николаем…
— Я… должен поблагодарить тебя… русский… Меня… зовут Джим… и ты спас мою гребаную… задницу…
— Заткнись! — Николай старался не сбивать дыхание.
— Серьезно… в долгу… не останемся…
— Помолчи…
Николай ускорился, догнал бежавшего впереди Раджива. Повар контингента ООН — бежал как опытный марафонец, дыша носом.
—
— Я… знаю… оазис…
— Сколько…
— Километра… три… надо… бежать… всю… ночь…
Это и ежу понятно, бежать всю ночь. Интересно — их будут преследовать? Возможно, что и будут. Хотя ночью…
Безымянный оазис оказался заброшенным — хотя здесь когда-то жили люди, судя по остаткам домов. При Каддафи — бедуины получали большую государственную поддержку на то, чтобы поддерживать свой кочевой образ жизни. Сейчас нефть стоила в полтора раза больше, чем в самые лучшие времена при Каддафи — но денег на бедуинов не хватало. Говорили, что охранники нефтяных месторождений, а то и топ-менеджеры нефтяных компаний — ради смеха охотились на них с вертолетов.
У Раджива оказалось несколько тонких, но прочных пакетов и две упаковки презервативов. Презерватив — для солдата штука чертовски полезная: в него можно налить воду, можно сберечь в нем свои вещи от воды или набрать чего-то туда. Его можно надеть на ствол, чтобы уберечь винтовку от загрязнения. Ну и… много чего другого можно сделать, если есть презерватив.
Оазис был окультуренным — труба и кран. Труба была ржавая, вода текла плохо — но, по крайней мере, она текла и на вкус хоть и отдавала железом — это была вода.
— Черт… это можно пить? — спросил Текила, с сомнением облизав палец.
— Не хочешь, не пей! — резко ответил Джим.
— Эй, сэр… я просто так спросил.
Николай, улучив момент, подошел к Радживу. Он уже завязал узлом свой презерватив с водой, опустил его в пакет и был готов двигаться дальше.
— До Сирта километров семьдесят, так? — он сказал это по-русски, проверяя, знает ли этот язык его собеседник.
— Да — ответил по-русски индус.
— Я знаю укрытие. Надежное.
— Я знаю их четыре, русский.
— Зачем ты помог мне?
— Хинди — руси, бхай-бхай, не слышал? Мы помним добро, русский. Русские всегда помогали нам… тот человек, который учил меня говорить по-русски, говорил, что русский язык — это язык свободы. Английский — язык угнетения.
Николаю почему-то стало стыдно.
— Ты знаешь, что с моими людьми? Полковник Омар жив? Он может нам помочь.
Повар Раджив грустно улыбнулся.
— Омар тебя и предал, русский!
— Этого не может быть.
— Это так.
Они говорили по-русски.
— Ладно, х…й с тобой.
Повар усмехнулся.
— Это слово означает что-то нехорошее, я знаю.
— Да. Очень нехорошее. Но это не по отношению к тебе. Иди за мной и будь наготове…
— Зачем?
— Надо разобраться…
Американцы тоже занимались с водой. Николай подошел к ним… улучив момент, резко дернул автомат Текилы — и он оказался у него в руке. Салаги, б… учить вас и учить. Бронекавалеристы х…вы. Гасилы грешные… попали бы вы к тому же Владимиру Глебовичу — подохли бы на дистанции. Все таки школа есть школа, а школа русского ГРУ — одна из лучших, если не лучшая. Разве только школа британского САС сравнится…
— Эй, какого хрена!
Раджив появился с другой стороны, взяв американцев под прицел автомата. Они сгрудились как бараны у крана — и теперь могли быть истреблены перекрестным огнем за пару секунд.
— Надо разобраться — безапелляционно заявил Николай.
— Разобраться? Какого хрена?!
Николай вскинул автомат.
— Хочешь подохнуть здесь?
Сержант остановился.
— Что ты хочешь, русский?
— Прояснить кое-какие моменты. Как ты оказался там? Как вы все там оказались?
— А тебе не один хрен? Нас похитили!
— Похитили?
Николай скептически усмехнулся.
— Извини, друг, но я тебе не верю. Вас четверо — вас всех похитили, ты это хочешь сказать, да? Ни один из вас не был ранен, ни один из вас не попал под ударную волну — несетесь по пустыне как лоси. Так как же вас похитили? Может ты — один из них, а? А может — вы делили какие-то бабки и не поделили?
— Что? Да ты охренел, парень, мы что, по-твоему, бородатые? — вспылил Текила.
— Заткнись, Тек — сказал сержант — он прав. Я бы тоже не поверил.
— Ну, и…? Я слушаю.
Сержант кивнул на Раджива.
— Убери его. Ему не надо это знать.
— Без этого человека ты сидел бы там, где сидел и думал, когда тебе отрежут голову. Или чехи придумают что-то другое — например, сделают тебя женщиной. Они это любят. Говори — и говори правду. Я не в настроении, чтобы слушать твое вранье.
Сержант сделал медленный, плавный, успокаивающий жест руками.
— Окей, русский. Окей. Ты, как я понял — тоже совсем не инспектор ООН, так ведь?
— Речь не обо мне.
— Это так. Мы работаем на правительство США. Нас послали сюда со специальной миссией — разобраться, что здесь происходит, нахрен. Несет ли это угрозу соседним странам, что тут будет через пять лет. Как насчет нефти — ты должен понимать, что Ормузский пролив может захлопнуться в любое время…
Николай покачал головой.
— Вранье номер один. У тебя было какое-то конкретное задание. Дальше.