Прелюдия падшего Ангела
Шрифт:
Сделав так же молча, продолжая сдерживать дыхание, пару шагов назад, я уже пулей вылетела из офиса и, сбежав на первый этаж по главной лестнице, забежала в уборную, заперев за собой дверь.
Почему-то именно это зрелище: Нуаршан, занимающийся сексом с девушкой, расстроило меня больше, чем предательство мужа, знания о том, что он принимает наркотики, и что благодаря ему мы практически нищие…
Яркая картинка ещё раз промелькнула перед глазами, стоило мне только их закрыть, и я, всхлипнув, буквально стекла по двери на пол. Слезы беззвучно полились из глаз… А вид извивающейся
Только минут через десять я смогла подняться. И, подойдя к зеркалу, оценить весь масштаб трагедии. Вся косметика потекла. Глаза красные, кроме того, что от недосыпа, так ещё и от слез. Лицо припухло…
Состроив недовольную мину, я сначала скинула футболку, чтобы её не забрызгать, а потом тщательно умылась. Достав косметику, начала приводить себя в порядок. До того, как приедут ребята, я должна уже отсюда выйти, и чтобы никто не заметил последствия от моих рыданий.
Нанося макияж, я всё думала — почему же именно вид Нуаршана с другой девушкой так сильно ранил меня. Ведь он для меня никто и никогда не будет кем-то. Я с этим уже более-менее смирилась. Нет, естественно, я поглядывала на него то и дело, наблюдала. Хотела его. Вожделение он всё также вызывал. Но вот нервничать так сильно и заикаться я перестала уже на третий день. Также я прекрасно понимала, что такой как он, если не имеет постоянную девушку, то имеет много разных девушек. Дьявольски красивый, богатый, в каждом его движении чувствовалась грация, чувственность… Про таких ещё говорят: «ходячий секс». Но когда я об этом думала абстрактно, словно на самом деле этого нет, это не вызывало никаких чувств. А увидев всё воочию… Меня словно подкосило.
Хотя, может, моя столь яркая реакция связана просто с тем, что так много всего навалилось: безденежье, муж, ссоры, склоки, его враньё, кража денег и постоянные, беспочвенные обвинения в мой адрес, да ещё и неделю назад Витя фактически изнасиловал меня. А тут ещё и это. Вот и стало это финальной, жирной точкой. Конец всем мечтам, потаённым надеждам и фантазиям. И я и расплакалась… Да, наверное, так и есть. Так что мне нужно успокоиться и как ни в чём не бывало продолжить работу. Нуаршан — мой начальник, он волен делать что угодно…
Через полчаса, когда глаза немного побелели, а припухлость с лица спала, я наконец-то вышла из уборной. И бодро, словно ничего не случилось, уселась за стойку ресепешена и, открыв телефон, стала листать новости, попутно размышляя о своем плачевном финансовом положении.
Но глаза начали просто нестерпимо болеть, словно в них насыпали песка, поэтому решив, что закрыть их и немного полежать, будет здравой мыслью, я положила руки на стойку и, умостив на них голову поудобнее… Забылась беспокойным сном.
И мне вновь приснился Нуар. Только в отличие от прошлого раза ласкал он не моё тело, а какой-то другой девушки, а я, не имея возможности даже двигаться, была вынуждена стоять и на всё это смотреть. Нестерпимая боль снова пронзила моё сердце… И в этот момент кто-то, ласково погладив меня по голове, произнес:
— Так вот ты где…
Спросонья ничего не поняв, с трудом подняла тяжелую голову и разлепила ресницы… ощутив, что у меня влажные щеки. Видимо, я снова плакала, только теперь умудрилась это сделать уже во сне.
Приподняв голову, я встретилась взглядом с бирюзово-серебряными глазами, в которых не было холода.
— Что с тобой, Мила? — участливо произнес он, и от этого мне снова захотелось расплакаться. Прикусив губу, чтобы привести себя в чувство, я, проигнорировав его вопрос, прошептала, при этом отведя взор:
— Извините, что… вошла. Дверь была открыта. Я не слышала… И я больше не буду приходить так рано.
— Забудь, — отмахнулся он, словно ничего не случилось. — Почему ты сегодня так рано, что-то случилось?
Ну почему… Зачем этот мужчина так участлив сейчас ко мне?! Мне было бы намного проще всё перенести, если бы он вёл себя грубо, отругал, что я ворвалась к нему в кабинет… Высказал как-то недовольство. Или просто игнорировал меня.
— Н-нет, — я отрицательно качнула головой. — Всё… нормально.
Соврала я и сразу покрылась краской от стыда. Но не говорить же ему правду, что в моей жизни творится черте что, и я не знаю, что мне делать. Зачем постороннему человеку, тем более моему начальнику, эти знания? Да и изливать душу кому-то я никогда не была мастак. Предпочитая переживать всё в себе.
— Врёшь, — вдруг произнес Нуаршан серьезно и спрыгнул со стойки, на которую уселся, пока я спала. Я же покраснела ещё больше. Но оправдываться не стала. Лишь украдкой стерла слезы.
— Ладно. Не хочешь говорить — дело твое. Я в чужие дела без спроса стараюсь не лезть, — положив руки в карманы, он пожал плечами. — Ты завтракала?
Ещё один неожиданный вопрос, который поставил меня в тупик, поэтому я только отрицательно покачала головой. Странный у меня сегодня день получается. То плачу, то молча головой машу.
— Ну пойдем тогда, пока время есть, и охламоны не приехали. Я правда только на себя заказываю по утрам. Но обычно всё и не съедаю. Так что хватит на двоих.
И он мне протянул руку, чтобы помочь встать.
Я же, переведя взгляд с его лица на руку, прошептала:
— А…
— А… чёрт знает, как там её звали, уже ушла. Я, после того, как её выпроводил и забрал еду, тебя пошёл искать и, вот, обнаружил почему-то здесь, — он словно мои мысли прочитал. И от этого я уже покраснела как помидор. Не дай Бог, он на самом бы деле умеет читать их — вот был бы кошмар! Что я там про него только не думала, в каком виде и позах не представляла…
Но руку я ему подала, и, ощутив тепло его тела, пусть только от ладони, мне как-то вдруг стало легче. А если ещё и наконец-то принять его желание помочь, а не злобно открещиваться, то и вовсе — чудо у меня, а не начальник…
Когда мы поднялись на второй этаж, я, под предлогом помыть руки, зашла в уборную и смыла в очередной раз черные потеки с глаз. Может, мне стоит водостойкую уже косметику покупать? А ещё лучше — просто перестать рыдать постоянно.
Зайдя в его кабинет, я увидела, что на столе стоят тарелки, мне опять поставили стул, а сам Нуар, вольготно развалившись в кресле, закинув ногу на подлокотник, смотрит в экран смартфона.