Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?
Шрифт:
Но что касается Горбачева, он не мог ждать, когда созреет народное признание его, когда его имя войдет в историю. Ему нужен был авторитет сегодня, сейчас, немедленно. Создание авторитета, по логике его поступков, надо брать в руки. В свои. После ленинградской и украинской поездок было получено указание готовить поездку в Сибирь — в Тюменскую область.
В один из дней, после окончания заседания Секретариата, которое проводил уже Лигачев, он, я и Лукьянов остались для обсуждения некоторых текущих вопросов. Анатолий Иванович Лукьянов в то время был заведующим Общим отделом, влиятельным человеком в аппарате ЦК. В беседе мы невольно вышли на вопрос о поездках Генсека. Для нас уже было ясно, что слишком частые поездки и выступления начинают девальвироваться, обесцениваться. Уже достаточно много наговорено, число розданных обещаний подошло к критическому, когда, взятые вместе, они становятся невыполнимыми. Надо было переварить уже намеченное и создать условия для его реализации.
Свое мнение мы решили высказать Генсеку после его очередной поездки и поговорить с ним по-товарищески. Через несколько дней во вполне уважительной форме мы высказали ему свои соображения. Реакция была бурной:
— Вы не понимаете, что время требует немедленных перемен! Об этом надо говорить постоянно. Я не приемлю ваши сомнения!
Мы поняли, что уже наступило опьянение властью и первыми ростками популярности. Единая рабочая упряжка стала распадаться на рысаков и рабочих лошадей. Я, естественно, оказался во второй группе, о чем и сейчас не жалею.
Но «сто дней» требовали сделать для людей что-то полезное, доброе, которое было бы положительно оценено народом и показало благородные цели нового руководства страны. В один из весенних дней 1985 года Горбачев пригласил меня, тогда еще Секретаря ЦК по экономике, и моего первого заместителя по Экономическому отделу Бориса Ивановича Гостева. На встрече обсуждался вопрос о том, что можно сделать сейчас для людей, чем располагает страна?
После долгого обсуждения остановились на том, что в области финансов можно пойти только на увеличение минимальных пенсий. В ближайшие дни этот вопрос был проработан с Правительством и вынесен на рассмотрение Политбюро. Такое решение было хорошо воспринято населением, особенно — пожилыми людьми, которые давно ушли на пенсию, когда заработная плата большинства из них была очень невысокой. Среди многих откликов я вспоминаю и письмо моей, ныне покойной, тещи, в котором она с большим удовлетворением писала о повышении ее пенсии.
На этом совещании у Горбачева наш Экономический отдел предложил существенно изменить положение с развитием коллективного садоводства и огородничества. Тяга населения к этому была большая, горожане стремились на природу, где отдых сочетается с работой и некоторым материальным подспорьем. Но все это было обставлено многочисленными инструкциями, положениями и даже постановлениями ЦК и Совмина, регламентирующими каждый, даже небольшой, шаг городского владельца клочка земли. Опять то же, что и во многих других делах и сферах жизни: «низы» хотели, «верхи» не пускали.
На мой взгляд, никаких веских причин для торможения этого естественного стремления людей не было. Земля?
Грешно нам на это жаловаться, да и неугодий, которые можно превратить трудом и старанием в плодородные участки, хватит на несколько поколений. Дороги? Их и так нет, но здесь поможет государство, да и сами садоводы не будут сидеть сложа руки. Строительные материалы? Да, их не хватало. Но развитие садоводства и огородничества и подтолкнет их производство. Правда, некоторые руководители сельского хозяйства в качестве возражения приводили довод, что, мол, селу материалов не хватает, а горожанам-де подавай фактически второе жилье. С этим доводом приходилось считаться, но ведь в руках государства были рычаги управления в области увеличения ресурсов.
Однако самое главное препятствие, на мой взгляд, имело идеологический характер. Появится, говорили, класс собственников, расцветет мещанская психология. Я помню еще по уральским своим временам, как сносились бульдозером дачные домики, а у руководителей-коммунистов отбирали партийные билеты за такой «страшный» грех.
Все это трудно понять разумному человеку, и чтобы читатель мог иметь представление о степени различных ограничений, я позволю себе привести один из пунктов постановления Правительства. Документ был принят в декабре 84-го года, то есть всего за полгода до нашего обсуждения этой проблемы у Горбачева:
«На земельных участках, выделенных в коллективном саду членам садоводческих товариществ, могут возводиться только одноэтажные летние садовые домики с отапливаемым твердым топливом помещением общей площадью до 25 кв. метров, неотапливаемой террасой (верандой) площадью до 10 кв. метров и неотапливаемой мансардой сверх указанных размеров площадью до 15 кв. метров, погреб площадью до 8 кв. метров, хозяйственные строения общей площадью до 15 кв. метров (для содержания кроликов и домашней птицы, хранения хозяйственного инвентаря), включая душ и туалет, а также неотапливаемая теплица площадью до 15 кв. метров для выращивания овощных и других сельскохозяйственных культур. При этом высота помещений (от пола до потолка) летнего садового домика не должна превышать 2,5 метра, хозяйственных строений — 2,2 метра, погреба — 1,9 метра, а общая высота (от уровня земли до конька крыши) летнего садового домика не должна превышать 6,5 метра и хозяйственных строений — 3 метров».
Принятое же после нашего совещания решение по развитию коллективного садоводства и огородничества сняло многие ограничения и дало мощный толчок этому делу. Если в 1085 году в стране было 6 миллионов садовых участков, то через четыре года их стало вдвое больше.
Опыт массового садоводчества позволил нам уже в 1987 году принять постановление Правительства о расширении индивидуального строительства на селе и в городе. Это также благотворно сказалось на решении жилищной проблемы. Увы, сейчас массовая индивидуальная застройка на селе прекратилась. Правда, в связи с огромным материальным расслоением общества растут под Москвой, да и не только там, как грибы, дома-дворцы, которые свысока смотрят на простой люд. Современные нувориши бравируют ими, а высокопоставленные чиновники всячески открещиваются от владения своими хоромами, оформляя их на близких родственников. Ведь не докажешь, что дома стоимостью в полмиллиона и более долларов строятся на зарплату…
На первом этапе перестройки было множество принципиальных решений по самым разным вопросам внутренней жизни страны. Многие из них положительно сказались на народном хозяйстве и вообще на обстановке в обществе, некоторые дали толчок для дальнейших преобразований. Но, к сожалению, принимались и такие «исторические» решения, которые оставили свой горький след на десятилетия вперед. К их числу надо отнести антиалкогольную кампанию. О ней до сих пор пишут и вспоминают ее в основном недобрым словом. Да и поделом!
Надо полагать, что Горбачев в то время не только со мной обсуждал свои «сто дней». Наряду с вопросами, о которых я только что рассказал, в ЦК весной 1985 года стали активно готовить предложения по борьбе с пьянством и алкоголизмом. На первый взгляд плохого в этом ничего не было.
Страна и впрямь спивалась. Пили везде. До работы. После работы. Вместо работы. В обкомах и райкомах. На стройках и в цехах. В конторах и дома. Везде. Когда я был начальником цеха на Уралмаше, в середине 50-х годов, ко мне, помню, примчался взволнованный мастер и сообщил, что в каком-то инструментальном ящике нашли пустую бутылку из-под водки. Шум поднялся, собрание, ЧП. Давно это произошло… А в описываемом 85-ом вряд ли на том же родном Уралмаше был инструментальный ящик без пустой или полной водочной бутылки.