Премьер. Проект 2017 – миф или реальность?
Шрифт:
Большие споры в обществе вызывал и проект канала Волга — Чограй. В конце концов Правительство специально рассмотрело этот вопрос и также приняло решение остановить уже начавшееся осуществление этого проекта. Кстати, это было одно из первых заседаний Президиума Совета Министров, открытых для телевидения, радио и газет.
Но, говоря о Минводхозе, надо иметь в виду не только его гигантские и не всегда экологически и экономически оправданные проекты. Ведь оно вело и повседневную скрупулезную работу на местах, которая незаметно, негромко несла свои добрые плоды. Вспомнить хотя бы огромную работу по орошению земель в Саратовской области или в Средней Азии, а по осушению — в Белоруссии или республиках Прибалтики — вот вам и явная заслуга «вражеского» министерства.
А таких заслуг немало. И сегодня я совершенно уверен в том, что в стране, поддавшись фанатичному давлению общественности, прессы и депутатов, поступили неверно, поставив жирный крест на мелиорации. Одним дождичком землю не напоишь; американцы, кстати, отлично это понимают. Вскинемся однажды — да поздно!
Я специально остановился на деятельности этого министерства. Уж слишком много было брошено камней и грязи в его адрес. Эта огульная критика заслонила все хорошее и нужное. И если положить на чашу весов гигантские замыслы, к счастью до конца не осуществленные, и повседневную крестьянскую работу, проводившуюся в течение десятилетий по всей стране, то второе, конечно, перетянет чашу весов.
Кажется, опять отступление? Похоже, что так: отступление об общественном мнении. Конечно, оно всегда во многом формировалось прессой, которая с первых лет перестройки вообще взяла на себя роль «агитатора, горлана, главаря». Ну и как всегда не обошлось без перекосов и передержек во всех отношениях — от исторических до экологических. Далеко не безупречные критические выступления порой вытесняли со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров и из радиоэфира чуть ли не все иные.
Возьму для примера, опять же, некоторые экологические проблемы. Всем понятна их острота в нашей стране, но зачем же при этом, как говорится, стулья ломать? Победа в борьбе с тем же поворотом северных европейских и сибирских рек вызвала некую эйфорию у части общества, и накаленные средствами массовой информации люди толпами выходили на демонстрации протеста по любому, даже самому абсурдному поводу. Решили строить обувную фабрику в Солнцеве? Ни в коем случае, нашим детям и так дышать нечем! И бессмысленно убеждать, что современное обувное производство экологически чисто, что обуви и самим демонстрантам не хватает. Нет — и все.
Или борьба с энергетикой. Гидростанции режут реку на части, гибнет рыба, тонут леса. Все верно, все так. Но эхо — о равнинных гидростанциях, а горные, каньонные ничего не режут и ничего не губят. Они экологически совершенно чисты и дают баснословно дешевую электроэнергию. Но и их — за компанию!
Перейдем к атомным. Ну, тут все ясно: Чернобыль живет в каждой из них, даже в еще не построенной. А тепловые? Да они же тепловой баланс нарушают! И, скажем, Северная ТЭЦ в Москве немедленно консервируется под влиянием общественного мнения. Проходит немного времени, страсти остывают, а с энергией и теплом дело обостряется. И те же московские лидеры, что в предвыборных речах клеймили решение Правительства о строительстве этой ТЭЦ, в торжественной обстановке перерезают ленточку.
Итак, гидростанции — нельзя, атомные — тем более, тепловые — туда же. А как же быть? К свечке вернуться? К лучине?
Или возьмем Агропром. За что только его не критиковали! Ведь Агропром — это продовольствие: хлеб, мясо, молоко, колбаса и сосиски, фрукты и овощи. И критикующих понять можно, поводов для атак было множество: не собранный до зимы картофель, оставшееся на полях зерно и т. д. Впрочем, уже поближе к 1987 году мы начали резко разгружать Центр от руководства сельским хозяйством, передавать функции управления им республикам. А в 89-м и вообще ликвидировали Госагропром, оставив в Центре, в Совмине, лишь небольшую координационную комиссию.
Но поначалу создание Агропрома стимулировало деятельность узкоспециализированных ведомств, многие из которых мы просто-напросто упразднили, объединили, перекроили. И дело-то пошло. Как, на мой взгляд, и вообще пошли получше дела в управлении хозяйством.
В 1986–1987 годах была закончена структурная перестройка управления народным хозяйством под экономическую модель, которая существовала в то время, и с учетом будущих экономических преобразований. Но уже в 90-м вся эта модернизация управления потребовала дальнейшего развития для рынка, в который мы входили. Нужны были новые изменения. Одни, радикальные рыночники, считали, что для рынка и самая «облегченная» централизация — помеха. Они кричали: «Долой Центр!» Другие, умеренные, к ним я и себя относил, были убеждены, что этот переход должен быть здравым, постепенным, напоминающим известные из физики сообщающиеся сосуды. Рождаются новые структуры — отмирают старые. Совершенно ясно, что быстрое, беспредельное разрушение механизма управления — прямой путь к экономическому хаосу.
Но тогда, в середине 80-х, мне многое казалось радужным, поскольку многое и получалось. Удачно, на мой взгляд, была перестроена работа Совета Министров. Подтянулись министерства и республики. Сами ведомства подтянулись. На посты зампредов пришли люди, которым я искренне верил, и, думаю, они мне тоже верили. Один только пример. На место ушедшего на пенсию Л.В. Смирнова, зама по ВПК, я пригласил работавшего в Госплане Ю.Д. Маслюкова. Он, кстати, в Госплане тоже эти вопросы вел. И постепенно военно-промышленный комплекс начал выходить из-под жесткого влияния ЦК, а Комиссия по ВПК стала на деле подразделением Совета Министров. Надо отдать должное и Л.Н. Зайкову, который, заменив на этом посту Г.В. Романова, нашел деловой контакт с этой Комиссией.
Я старался искать работников творческих, инициативных, деловых, порядочных, прогрессивно мыслящих сам, больше надеясь на собственные впечатления и на мнение тех людей, кого я хорошо знал, ценил и уважал. Мне хотелось сбить в Совмине свою собственную команду, хотя, конечно, ритуал утверждения ее членов Политбюро или Секретариатом ЦК никто не отменял. Но зато никто в ЦК мне, как правило, и не препятствовал.
Надо сказать, что, несмотря на прежнее, десятилетиями скроенное, подчиненное положение Совета Министров, нам быстро удалось завоевать относительную самостоятельность. Относительную — ибо решение серьезных вопросов экономики без Политбюро не обходилось по-прежнему. И все же авторитет Совета Министров стал заметно расти как внутри всей тогдашней системы управления страной, так и в самом обществе.
Здесь сказались разные обстоятельства, и я назову только некоторые, наиболее личностные, что ли. Во-первых, не стану из ложной скромности умалять собственную в том заслугу. Все-таки, предлагая мне новый пост, Горбачев отлично понимал, что у него не будет бессловесно-послушного главы Правительства. Во-вторых, за последние годы в отраслевые отделы ЦК пришло немало свежих людей, которые — несмотря на все ту же «отраслевую болезнь» — с интересом и уважением относились к работе возглавляемого мной Экономического отдела. Полагаю, эти интерес и уважение были естественно перенесены и на мою деятельность в Совете Министров. В-третьих, моих новых заместителей было уже не так просто, как прежде, заставить воспринимать безропотно любые указания со Старой площади. Это происходило из-за постепенно менявшейся общественной атмосферы. Былые замы, повторюсь, не владели самостоятельным делом, разменивались на текущие задания, вот и боялись любого кивка из ЦК. А новым бегать туда с каждым вопросом было некогда, они по горло заняты были. Да и руководители отраслей, предприятий, объединений довольно быстро сообразили, что стало меняться положение, и уже не направлялись прямиком на Старую площадь, обходя стороной дом в Кремле. Этот дом постепенно становился хозяином в экономике. Конечно, до той степени, какая была достижима в те годы.
Приобретение самостоятельности Правительства не просто давалось. Сильны были десятилетние традиции и во взаимоотношениях внутри него, и в психологии руководителей, особенно министров. О ВПК я только что рассказал. В дальнейшем подобное произошло и с Агропромом, который возглавил Всеволод Серафимович Мураховский, и с внешнеэкономическим направлением, во главе которого стал Владимир Михайлович Каменцев. Не просто складывались отношения с министром внутренних дел В.В. Бакатиным: он больше оглядывался на Старую площадь и в Правительстве стоял особняком.