Премьера убийства

Марш Найо

Мартина подумала и вздохнула в ответ:

— Ну что ж, я постараюсь ей понравиться…

Боб Крингл вошел в комнату и осмотрелся.

— Ну да, вижу, вы навели тут кое-какой порядок, — заметил он. — Даже цветы раздобыли… Прелестно. Вы, вероятно, подруга мисс Гамильтон? И вы так постарались, чтобы доставить ей удовольствие?

— Да нет, не то чтобы… Я ведь, собственно, с ней еще даже словом не перемолвилась…

— Как? — Глаза мистера Крингла расширились от удивления. — Неужели молодые леди в наши дни берутся за любую

работу? Я вас правильно понял — вы устроились работать по найму?

— Да.

— Ну, не обижайтесь! Я-то как посмотрел на вас, так сразу подумал, что вы выпускница какой-нибудь театральной студии и решили просто повращаться в актерской среде, посмотреть, поучиться… Знаете, так ведь некоторые поступают.

Что-то внутри Мартины не давало ей рассказать Кринглу свою историю и облегчить душу… Еще две недели назад девушка остро ощущала необходимость выговориться, выплакаться кому угодно, хоть капитану теплохода, на котором она плыла в Англию, или комиссару службы иммиграции. Но тогда она сдержалась, и теперь ей уже не хотелось нарушать собственное холодное молчание — молчание души… Мартина решила, что ее несчастье касается только ее одной, и чем дольше она молчала, тем меньше хотелось выговориться.

Мартина отреагировала на вполне дружеское любопытство маленького костюмера отчужденно.

Вдруг из коридора раздался густой бархатный голос:

— Боб! Бобби! Куда ты запропастился?!

— Вот она — жизнь! — вздохнул Боб Крингл. — Не успеешь познакомиться с интересным человеком, как опять надо куда-то бежать… Я здесь, сэр! Сию минуту, сэр!

Он метнулся к двери, но на пороге уже возник высокий богато одетый мужчина и поглядел поверх головы Боба на Мартину…

— Эта молодая леди — новая костюмерша мисс Гамильтон! — торопливо объяснил Боб Крингл. — Я ей только показывал, где что лежит, мистер Пул, сэр…

— Вы бы лучше занялись своей работой, поскольку у вас-то как раз и неясно, где что лежит! — заметил Адам Пул, продолжая смотреть на девушку. — Ну, здравствуйте! — сказал он наконец и тут же вышел.

Уже из коридора до Мартины донесся его удаляющийся голос, методически попрекающий Боба Крингла за пренебрежение к служебным обязанностям…

Мартина подумала, что на карандашном портрете мистер Пул больше похож на себя, чем на фотографиях. В комнате после его ухода все еще висел легкий аромат терпкого дорогого одеколона…

За дверью послышался мелодичный женский голос, и в следующую минуту Мартина наконец предстала перед своей новой хозяйкой.

* * *

Зачастую реальная внешность человека, которого ты раньше видел только на экране, оказывается удивительным образом отличной от кинообраза. Словно красивая глянцевая картинка съеживается и темнеет… И не всегда бывает приятно сменить в сознании возвышенный идеальный облик на грубую реальность.

Элен Гамильтон была яркой блондинкой. Грация ее была просто обворожительной. Движения, слова, взмахи ресниц — все было абсолютным, совершенным, прекрасным. И так — в каждой картине. Но самое удивительное, что в жизни она была точно такой же. Ну разве что чуточку постарше, чем ее киногероини…

Помимо красоты у нее была еще и бездна обаяния. Мисс Гамильтон могла так произнести самую пошлую и избитую фразу, что не только зрители, но и умудренные искусствоведы признавали оригинальность высказанной мысли.

Первым острым впечатлением Мартины от мисс Гамильтон был аромат, который намного опережал актрису и очаровывал как бы на расстоянии… И Мартина почувствовала себя в страшном смущении, ощутив космическую недосягаемость этого высшего существа — мисс Элен Гамильтон… Впрочем, обворожительная улыбка и мягкая речь мисс Гамильтон быстро вывели девушку из состояния оцепенения.

— Так вы взялись помогать мне, дорогая? — улыбнулась мисс Гамильтон. — Ах, это так мило с вашей стороны! Я слышала о вас от мистера Грантли и сразу поняла, что мы с вами будем дружить. Но вот беда, я, к сожалению, все еще не знаю, как к вам обращаться…

— Мисс Тарн. Мартина Тарн, — пробормотала Мартина, не будучи уверенной, что помимо фамилии ей нужно назвать и имя.

— Чудесное у вас имя! — снова сверкнула улыбкой мисс Гамильтон. Она еще раз пристально посмотрела на свою новую костюмершу и повернулась к ней спиной.

Девушке потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, что мисс Гамильтон собирается скинуть пальто. Мартина осторожно приняла невесомую шубку из персидской каракульчи, источающую неземной аромат. Когда шубка была благополучно устроена на вешалке, мисс Гамильтон заметила:

— Я вижу, милочка, вы отлично тут прибрали. О здесь даже цветы! Розы! Это так приятно!

— Это от мистера Грантли.

— Как благородно с его стороны! Однако я уверена, что он послал купить их вас.

Мартина не нашлась что ответить, но тут в комнату сунулся тот самый мужчина в красном свитере, которого она видела в фойе. Теперь Мартина припомнила его и поняла, что это Кларк Беннингтон.

— Привет, — обратился тот к мисс Гамильтон. — Я тут говорил с Джоном Резерфордом…

— Да? О чем же? — несколько нервно спросила актриса.

— О малышке. Гая опять бесится… Да и Адам, как всегда, только подливает масла в огонь… — Он недовольно глянул на Мартину. — Я бы хотел поговорить с тобой… гм!.. наедине.

— Да ради Бога. Только в данный момент мне нужно переодеться, извини… Кстати, познакомься с моей новой костюмершей, Бен. Это Мартина Тарн.

— М-да, какой контраст со старушкой Танси, — заметил Бен. — Я бы сказал, приятный контраст… А где Адам? Там?

Он мотнул головой в сторону холла.

— Да, — кивнула мисс Гамильтон.

— Ну ладно. Тогда я с тобой попозже пообщаюсь, ладно?

— Хорошо, только… Ну ладно, поговорим, если надо.

Бен вышел, оставив за собой легкий шлейф коньячного аромата… Только за ним закрылась дверь, как мисс Гамильтон тихонько, но явно с облегчением выдохнула.