Преодоление

Одинцов Михаил Петрович

Независимо от того, попадает враг в прицел или нет, пулеметы короткими очередями дубасят фашистов по нервам, не давая им прицеливаться, - Сохатый сам не раз убеждался, что любая стрельба из самолета по земле принимается снизу на свой счет. И если враг не был убит и напуган, а его снаряды шли в самолет Сохатого, то он, не имея, казалось бы, ни времени, ни возможности на маневр, все же успевал послать правую или левую педаль руля поворота вперед, и самолет скольжением уходил в сторону от идущей в него трассы.

Самолеты прошли

уже половину обратного пути, но по-прежнему несли в себе бомбы, а под крыльями реактивные снаряды - достойной цели для них пока не попадалось.

– Командир, - интонация Сережи вопрошающая и нетерпеливая, - может, пора главным калибром?

– Ты сейчас командир, - Сохатый ухмыльнулся, - тебе и решать. Я - как скажешь! Поднимись повыше, оглядись как следует!

Иван хорошо представлял состояние Сереги. Тот не имел права вернуться домой с неизрасходованными боеприпасами, не хотел присутствовать на воспитательной беседе, у комэска. На реплику Сохатого Терпилов не ответил, но самолет ведущего начал уходить вперед. Серега дал обороты мотору, и Сохатому, чтобы не отставать, пришлось сделать то же самое. Примерно еще полминуты "Илы" брили над снегом, прежде чем Сергей послал машину вверх и затем положил ее в разворот.

"Молодец, - обрадованно отметил Иван, - на восходящей спирали всю округу осмотрит и примет решение". Он перешел на левую сторону от самолета Терпилова, чтобы не мешать ему в правом развороте да и самому лучше видеть: теперь самолет ведущего и земля были с одной стороны. Заканчивался виток спирали, когда Сохатый увидел на обочине дороги у небольшого лесочка колонну автомобильных тягачей с артиллерийскими орудиями на прицепе. Машин было штук двенадцать. Крякнул удовлетворенно; "Что и требовалось! Везет Сереге! Наверное, не видит. Скажу сейчас..."

– Командир! Вижу авто и пушки! Атакуем эрэсами!

– Будет сделано, Сережа! Я левую половину колонны, тебе - правую! Заходи на бомбометание левым разворотом!

Самолет Терпилова, увеличивая крен, пошел в пикирование. Сохатый, наблюдая за передним "Илом" и целью, тоже вывел свою машину на прямую атаки. Пикирующий впереди самолет стрельбе не мешал.

Довернул чуть машину, увеличил угол пикирования, и два рядом стоящих тягача начали быстро увеличиваться в прицеле. Подумал: "Пора!" Первая пулеметная очередь - недолет, вторая - ближе... Теперь как раз!

Большой палец правой руки утопил два раза нижнюю большую гашетку на ручке управления, и из-под крыльев его машины в реве пламени унеслись к земле четыре реактивных снаряда - двести е лишком килограммов стали и взрывчатки.

Взгляд от прицела вверх: самолет Сергея уже снова забирался в небо. Иван в наборе высоты догнал самолет лейтенанта.

– Сережа, я на месте. Справа!

– Вижу, командир! Моя левая половина цели! Твоя - правая!

Стрелок Ремизов слушал разговор летчиков и после того, как они замолчали, вступил в разговор с Сохатым:

–

Командир, там бомбить уже нечего. Влупили по первое число, на полигонную пятерку.

– На поиски другой цели, Петя, ни времени, ни бензина. Добьем этих и домой. Зенитный огонь был?

– Не видел. Наверное, прошляпили, а сейчас разбежались которые уцелели, стрелять будет некому.

Новая атака. Терпилов закончил снижение и боковую наводку самолета на цель на высоте пятидесяти метров. Глядя в прицел, ждал, когда тягачи и пушки появятся на нужной ему отметке для сброса бомб. С такой высоты промазать было просто невозможно. Времени было достаточно, и он учел и величину рикошета бомб от земли, и длину серии из шести осколочно-фугасных пятидесятикилограммовых бомб.

На пикировании Сохатый разглядел, что его половина колонны разбита, и решил свои бомбы положить вдоль колонны. Он отвел свой "Ил" чуть вправо, а потом довернул его на цель. Все машины и орудия после такого маневра легли на осевую черту прицела. Теперь "Илы" летели на колонну сходящимися курсами, но перспектива пересечь линию пути самолета Терпилова после того, как он уже сбросит бомбы и пройдет цель, - не беспокоила Ивана: он видел впереди идущего, а замедление на взрывателях в семь секунд обеспечивало полную безопасность.

Самолет ветром чуть уносило с дороги в сторону, и Иван довернул его. Прошло несколько секунд, и машина Сохатого вышла на расчетную дальность. Сброс... Нажата кнопка автомата. Бомбы ушли.

Но Сохатый не успел осмыслить итога своих действий: перед носом самолета выросли фонтаны земли, клубы дыма, через рокот мотора прорвался грохот взрывов, "Ил" подбросило, с металлическим лязгом ударило чем-то, завалило на крыло. Еще, еще и еще!..

Первая мысль: "Взорвались боеприпасы в колонне... Нет, бомбы Сережи!"

Вырвав машину из ада, Иван почувствовал сладковато-приторный запах сгоревшей взрывчатки, горько-кислую землю на зубах, очки от попавшей в кабину пыли и гари затуманились, и он снял их.

– Петя, как ты?

Молчит. Или убит, или радиотелефон разбит...

– Сережа! Как у тебя?

– Хвост побит. Лететь можно, Сами целы? Как у вас?

– Досталось. Не знаю, как мотор. Лечу. пока. Пошли напрямую к линии фронта.

Сохатый подвел свою машину совсем близко к самолету Терпилова.

– У меня стрелок молчит, видишь его?

– Не видно. На вашей машине снизу здорово побиты фюзеляж, крылья и моторная броня. Снизу течет что-то.

– Теперь и я по приборам вижу: падает давление масла и вода закипает. Не дойду. Мотор сдохнет.

– Я рядом сяду, заберу.

– Запрещаю. Твой самолет тоже изрядно побит. Набирай метров сто пятьдесят, я под тобой спрячусь. Выберу местечко на отшибе и сяду, пока не заклинило... Надо, чтобы сейчас тебя одного видели.

Терпилов поднял машину, а Иван прижался своим "Илом" к земле.