Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие
Шрифт:
В рукописях не только Excerpta, но и вышеупомянутый отрывок полного текста приписываются св. Евлогию,«епископу Александрийскому». Этого совпадения свидетельств рукописей для Барденгевера было вполне достаточно, чтобы признать сочинение»О Троице и воплощении»«несомненно»подлинным [898].
Мнение известного патролога сделалось в науке общепринятым[899], и ученые стали пользоваться новооткрытым сочинением для характеристики церковного богословия в конце VI и нач. VII в., привлекая его в особенности по вопросу о волях и энергиях во Христе, по каковому данное сочинение выступало с необычайной для своего века полнотой трактации. Только проф. А. И. Бриллиантов[900] решительно высказался против столь усердно насаждаемого в науке заблуждения и не без оснований заподозрил подлинность приписываемого св. Евлогию сочинения. Его взгляд, нам кажется, есть единственно возможный и правильный.
Сочинение»О Троице и воплощении»не может быть приписываемо св. Евлогию Александрийскому.
Одно свидетельство рукописей вообще нельзя признать достаточным для доказательства подлинности того или другого сочинения. В настоящем же случае сила подобного свидетельства значительно ослабляется тем, что оно не находит себе
Само по себе, конечно, это обстоятельство решительного значения еще не имеет. Главным образом против авторства св. Евлогия говорит самое содержание приписываемого ему памятника: в нем ведется борьба против монофелитства как новой, только что появившейся ереси, и при этом определенно в перечне разных еретиков, рядом с Севиром, Несторием, Аполлинарием и Юлианом[905], называются еще»новые выродки Аполлинария ( ' ), проповедующие во Христе одну волю»[906]. Нет оснований утверждать, что здесь идет речь об особой форме монофелитства (монофиситского) до появления настоящего единоволия и до выступления патриарха Сергия, как то думает Барденгевер[907]. Неупоминание имени этого ересиарха монофелитства вовсе не дает оснований для подобных заключений. И у современных монофелитству поборников православия мы не всегда найдем упоминание о еретиках по имени[908]. Как бы то ни было, в сочинении Евлогия, несомненно, упоминаются в данном случае какие-то новые еретики, не отождествляемые ни с одной из известных партий монофиситства. — Если мы, далее, обратим внимание на содержание сочинения»О Троице и воплощении», то должны будем констатировать, что оно направляется против самого чистого монофелитства, и при том не в первой стадии его развития — моненергетистской, когда собственно настаивали только на , — а скорее последней, когда без всякой сдержанности и с полной откровенностью говорили об одной воле и энергии. Даже более того. Рассматриваемое сочинение имеет в виду монофелитскую полемику против православия в самой поздней и упрощенной ее формации, какую она приняла приблизительно около времени Шестого Вселенского Собора. Тогда монофелиты упрекали православных за их учение о двух волях просто в»манихействе»[909], т. е. (как дает понять Анастасий Синаит) в признании во Христе двух воль: доброй и лукавой, божеской и дьявольской[910]. Преп. Максим Исповедник в период своей литературной борьбы с монофелитством еще ни разу не имеет в виду подобного возражения. Впервые с ним борется преп. Анастасий Синаит в конце VII в.[911]. Но как раз с этим именно возражением и считается автор сочинения»О Троице и воплощении»[912]. Это указывает приблизительно время написания данного сочинения — эпоху завершения монофелитских споров — и вместе с тем решительно говорит против принадлежности его св. Евлогию.
Замечательно, что сочинение Псевдо–Евлогия во многих отношениях очень хорошо выдерживает сопоставление с творениями преп. Анастасия Синаита[913]. Псевдо–Евлогий сходен с Синаитом в понимании как или , в отвержении кощунственного понимания бхю сриаец у некоторых монофиситов[914], в сопоставлении двух естеств с двусоставностью человека[915], в обличении афтартодокетства[916]. Сходна у них также полемика против учения об одной воле и одной энергии. Оба знают сближение с [917], оба возмущаются монофелитским пониманием двух воль как божеской и дьявольской, — «чего бы не решились сказать и демоны»[918]; оба понимают гефсиманскую молитву в смысле различия между волями Сына, а не между волей Отца и Сына[919]; оба отмечают ту истину, что не для уничтожения Своего создания — именно воли — приходил Спаситель[920]. Защищая учение о двух энергиях, оба они указывают на необходимость исповедывать человеческую энергию во Христе, и, прежде всего, для того, чтобы не мыслить божества Его подверженным страданиям[921], потом же — для того, чтобы иметь возможным представлять Христа находящимся в определенном месте (например, при сошествии во ад), что мыслимо только по человечеству[922]. Оба они, наконец, одинаково ссылаются на различные примеры человеческой энергии во Христе, например, соблюдение законов рождения и роста[923], передвижение с места на места[924] и т. п. Нельзя пройти молчанием и сходства обоих авторов в некоторых мелких чертах, напр., в подчеркивании своего намерения говорить ', ' ' [925], в подборе одинаковых сравнений ( и )[926], в приблизительно одинаковой общей характеристике лжеучения Аполлинария ( , )[927].
Указанные параллели, естественно, могут навести на мысль: не является ли Анастасий Синаит автором рассматриваемого произведения? Как ни правдоподобен на первый взгляд такой вывод, однако его нужно признать поспешным и не соответствующим истине. Отмеченные совпадения можно объяснять еще зависимостью одного писателя от другого. По существу же тут можно указать такие данные, по которым Псевдо–Евлогиево сочинение нельзя усвоять Синаиту. По вопросу об образе Троичности в человеке Псевдо–Евлогий проводит аналогию с умом, словом и духом8[928], Анастасий — с душой, словом и умом [духом][929]. Это — расхождение такого рода, что исключает всякую возможность отождествления обоих авторов. Остается, таким образом, предполагать зависимость одного от другого.
Кому же принадлежит приоритет?
Уже то обстоятельство, что материал, наблюдаемый у Псевдо–Евлогия в одном сочинении, встречается у Синаита в разных и притом в разбросанном виде, говорит не в пользу последнего. Но еще решительнее о зависимости Синаита от Псевдо–Евлогия, и притом зависимости чисто литературной, так сказать, механической, говорит один случай совпадения между ними, который, думается, не оставляет никаких сомнений на счет соотношения обоих авторов. В IV-V гл. своего»Путеводителя»Анастасий Синаит предлагает исповедание веры о воплощении и делает краткие сообщения о первых пяти Вселенских Соборах и осужденных на них ересях[930]. Его речь в данном случае представляет собой не что иное, как вольное воспроизведение Excerpta I[931] и — resp. — отрывка подлинного текста Псевдо–Евлогия[932]. Синаит даже и начинает словами Псевдо–Евлогия: ' , и кончает упоминанием о Пятом Вселенском и других поместных Соборах подобно тому, как это делает и Псевдо–Евлогий (см. отрывок подлинного текста). Примечательно при этом, что Синаит ничего не говорит о Шестом Вселенском Соборе. Если это молчание вполне объяснимо для Псевдо–Евлогия, который, можно думать, писал до Шестого Вселенского Собора, то у Анастасия, писавшего minimum через 6 лет после Собора[933], оно представляется несколько непонятным. И даже если бы мы нашли в последнем случае какое-либо объяснение, то все же это мало бы изменило бы положение вещей в пользу приоритета Анастасия. Мы все равно ни в коем случае не вышли бы из безысходного тупика, если бы решились сочинение, подобное Псевдо–Евлогиеву, — со специальной полемикой против монофелитства и в то же время без упоминания в ряду Вселенских Соборов о Шестом (680–681 г.), — поместить после Анастасия Синаита, т. е. после 687 г. Вероятнее всего будет допустить, что преп. Анастасий в данном случае просто стоит в известной зависимости от своего источника. Это тем более вероятно, что преп. Анастасий вообще не отличается литературной самостоятельностью.
О том, кто был действительным автором Псевдо–Евлогиева трактата, ничего нельзя сказать с определенностью. Если позволительна простая догадка, то можно указать, как на точку отправления в исследовании данного вопроса, на одно довольно характерное совпадение у Псевдо–Евлогия с Псевдо–Епифанием, именно: у обоих одинаково встречается редкое в святоотеческой письменности название ангелов [934]. Не является ли автором того и другого сочинения Епифаний II, архиепископ Кипрский, современник Шестого Вселенского Собора, ревностный борец против монофелитов, составивший против них на о. Кипре свой собор незадолго до Вселенского?[935] Такое решение вопроса возможно, хотя с привлечением каких-либо новых (неизданных) материалов[936] оно может быть и совершенно антиквировано.
В заключение скажем несколько слов но поводу проповеди на неделю ваий, приписываемой св. Евлогию Александрийскому[937]. Проповедь эта написана ритмическим размером, свойственным, насколько знаем, только св. Софронию Иерусалимскому[938]. Ему, как думаем, она и принадлежит. Думаем также, что не кому иному, а именно Софронию, было вполне естественно коснуться, хотя и не прямо, вопроса об энергиях Христовых, о Его чудесах и страданиях, как это делается в данной гомилии (§§ 7–9). Во всяком случае нужно отметить, что принадлежность ее св. Евлогию в рукописном предании заверена не твердо: в иных рукописях она приписывается св. Кириллу Александрийскому и отсюда даже издана под его именем[939]. Защищать поэтому подлинность ее нет сколько-нибудь твердых оснований.
Библиографические заметки
Христианские праздники. Всестороннее освещение каждого из великих праздников со всем его богослужением. Кн. I. Рождество Пресвятых Богородицы. Издание журнала»Проповеднический Листок»под редакцией проф. М. Скабаллановича. Киев, 1915. IX, 134 с.(Ц. 60 коп. с перес.).
Редакция молодого, но быстро стяжавшего себе широкую известность Киевского журнала»Проповеднический Листок», руководимая опытной рукой известного ученого литургиста–профессора Киевской Духовной Академии Мих. Ник. Скабаллановича, в нынешнем году положила почин весьма важному и ценному ученому предприятию, которое, несомненно, составит одну из лучших литературных новинок наших дней и займет почетное место в нашей богословской литературе. Имеем в виду издание»Проповеднического Листка»Христианские праздники — издание, в котором предположено обозреть и истолковать церковную службу на все двунадесятые праздники. Первый выпуск этого издания, заглавие которого приведено выше, уже появился на книжном рынке, предвещая близкое появление и других книжек, посвященных осуществлению поставленной»Проповедническим Листком»грандиозной задачи.
Насколько важно указанное литературное предприятие по существу, нет, собственно, нужды особенно и уяснять. Для богослова это должно быть понятно само собой. Всякий же христианин это должен по крайней мере чувствовать.
Идейная редакция»Проповеднического Листка»обращает взоры христиан к покинутой красоте церковной, к забываемым сокровищам духа… и начинает свой призывной благовест. Книга М. Н. Скабаллановича в собственном смысле есть такой благовест, хотя она не претендует на такое значение. Она зовет и пастырей и пасомых к красоте полного чина церковного. Задачу свою она, впрочем, определяет проще. Сознавая, что в богослужении есть все же немало сокровенного и непонятного, что трудно понять его в целом, а иногда и в деталях, трудно выяснить общую его идею и отдельные мысли и таким образом вскрыть тайны его благодатного содержания, она главной своей задачей ставит»всестороннее освещение»каждого праздника с его богослужением, чтобы ввести в сознание каждого потоки праздничного настроения Церкви и приобщить его ум уму Христову, ибо ум Церкви и святых подвижников ее есть ум Христов. Эта книжка хочет дать пособие пастырю в его пастырских заботах, и помочь всякому христианину в том,«чтобы поемое, читаемое и действуемое на праздник в храме все доходило до ума и сердца и всей своей благодатной силой ложилось на душу»(стр. IV).