Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание
Шрифт:
Весьма сходным является наш вывод относительно природы мистицизма внутри христианской Церкви: подлинный мистицизм невозможен вне контекста Предания. Истинный мистик — не тот, кто ставит свой собственный опыт выше церковного Предания, но тот, чей опыт находится в согласии с опытом Церкви в целом и ее лучших представителей в частности [1557] . Исторической ролью великих христианских мистиков часто была роль защитников Предания и проповедников идеала евангельского жития: вот почему в их взглядах было, как правило, столько максимализма и радикализма. Но именно этот максимализм и служил источникам вдохновения для тысяч рядовых христиан, сохраняя живым ^ православное Предание. В каждую эпоху христианской истории появляются — вернее, даруются Церкви — великие мистики, которые вместе с собственным опытом передают унаследованное ими многовековое Предание своим современникам, а также и последующим поколениям верующих. Так сохраняется и продолжается непрерывная золотая цепь христианской святости.
1557
Нам не хотелось бы углубляться здесь в непростую проблему внехристианского мистицизма, а также того»еретического»мистицизма, который уводит людей из Церкви. История христианства знает множество примеров такого мистицизма (монтанизм, манихейство, мессалианство и т. д.), но разговор о них выходит за рамки нашего исследования. Укажем только на то, что Церковь всегда считала главным критерием для различения между»истинным»и»еретическим»мистицизмом его соответствие или несоответствие церковному Преданию
2. Влияние преподобного Симеона на последующее развитие восточно–христианского Предания
Рассмотрев
Уже при жизни Симеон пользовался широкой известностью, и, несмотря на то, что его учение оспаривалось официальными кругами, у него было много последователей и учеников. Нам неизвестно, когда он был канонизирован и имел ли место какой-либо специальный акт его канонизации (что маловероятно), но совершенно несомненно, что его почитание как святого началось вскоре после его смерти; посмертные чудеса, описанные Никитой, должно быть, еще более способствовали его популярности. Никита, который сам был выдающимся богословом и церковным деятелем середины XI века [1558] , сделал все, что было в его силах, для того личность и сочинения его наставника были должным образом оценены в широких кругах христиан [1559] . Никита сделал не меньше для популяризации духовного наследия Симеона Нового Богослова, чем Симеон — для распространения культа своего наставника, Симеона Студита. На примере Симеона Студита, Симеона Нового Богослова и Никиты Стифата мы видим, как идея преемственности духовного опыта воплощается на практике — идея, которую столь горячо отстаивал Симеон Новый Богослов.«Золотая цепь»святости не прервалась после его смерти.
1558
См. анализ его богословия и мистицизма в: V"olker. Praxis, 456–489. Отмечалось, что в своем богословии Никита гораздо больше зависит от Дионисия, чем от Симеона; несмотря на то, что он высоко чтит Симеона, он никогда ни цитирует его в своих богословских трактатах: Darrouzes. SC 81, 34ff.
1559
Об осуществленном им издании сочинений Симеона см.: Василий (Кривошеий), архиепископ. Симеон и Никита. О написанном им «Житии Симеона» см. Hausherr. Mystique, XV-XXXVII
На протяжении девяти веков, которые прошли со времени жизни Симеона, след его влияния был всегда различим в Восточной Церкви, хотя до недавнего времени это влияние ограничивалось главным образом монашескими кругами. О Симеоне вспоминали всякий раз, когда в Восточной Церкви, особенно в среде ее монашества, начинался период духовного подъема: сам этот факт говорит о много-. Влияние Симеона можно проследить и в грекоязычном, и в славянском мире. Отметим некоторые ключевые моменты.
Симеон подготовил возрождение мистицизма в иси–хастскую эпоху [1560] . Его имя было известно в Византии уже в тринадцатом веке, преддверии исихазма [1561] . В этот период Никифор Уединенник составил свое слово»О хранении сердца», куда включил многие святоотеческие тексты, в том числе некоторые отрывки из сочинений Симеона [1562] .
1560
Ср. Lot-Borodine. Cabasilas, 183–184
1561
О предшественниках исихазма в этот период см.: Меуеп–dorff. Palamas, 56–71; Idem. Study, 13–27
1562
Критического издания этого сочинения не существует. Текст, изданный в PG 147, представляется неполным: в него входит лишь одно место, взятое у Симеона. Некоторые рукописи, однако, в частности Vind. theol. 274 и Вагос. 69, содержат более двадцати заимствований у Симеона; см. Darrouzes. SC 51–bis, 116–119. Рукописные версии Слова содержат цитаты главным образом из Глав Симеона, а также из Гимна 21–го; некоторые места идентифицировать невозможно (в том числе и то, которое приведено в версии PG).
Другой текст, который станет очень важным для исихастов,«Метод священной молитвы и внимания» [1563] , именно в XIII веке получил широкое распространение: в монашеское предание он вошел под именем Симеона. Этот краткий трактат содержит, как мы уже упоминали, описание»психосоматических»методов концентрации ума в сердце. Каково бы ни было авторство трактата, вполне симптоматично, что монахи XIII столетия приписали этот трактат именно Симеону: его уже тогда считали одним из великих учителей молитвы.
1563
Мы говорили о нем во Введении
В период наивысшего расцвета византийского иси–хазма — в XIV веке — творения Симеона читались и переписывались весьма широко: именно от этого времени до нас дошли многочисленные рукописи его сочинений. Предшественник Григория Паламы, Григорий Си–наит, ссылается на сочинения Симеона (« безмолвии и молитве»), в первую очередь имея в виду»Метод» [1564] . Григорий Палама, великий византийский писатель–мистик, чье богословие во многих отношениях можно рассматривать как продолжение учения Симеона, почти не упоминает его имя [1565] , хотя очень пространно цитирует более ранних Отцов — Григория Богослова, Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника. Единственное убедительное объяснение этому можно найти в том факте, что Григорий, вовлеченный в многолетнюю полемику со своими оппонентами Вар–лаамом и Акиндином, сознательно ограничивал выбор своих ссылок теми Отцами, которые являлись авторитетами не только для него, но и для его противников. Однако есть в»Триадах»Паламы одно весьма примечательное место, где Григорий говорит о Симеоне как выразителе того же Предания, к которому принадлежит он сам:
1564
О безмолвии и молитве, 1 [72]; 11 [79].
1565
Ср. Meyendorff. Study, 155:«Что касается христоцентризма [Симеона], его евхаристической духовности и его богословия света, то в данных аспектах своего учения Палама, несомненно, многим обязан этому великому мистику XI века, на которого он, однако, почти никогда не ссылается». Некоторые следы влияния Симеона можно также усмотреть в учении Паламы о боговидении и обожении; на паламитское же учение о молитве оказал несомненное влияние»Метод», приписываемый Симеону
Ты ведь читал»Житие»Симеона Нового Богослова, почти вся жизнь которого… была чудом… так что если бы кто назвал его творения писаниями жизни , не погрешил бы против правды… [Следуют имена некоторых позднейших писателей]. Ты знаешь, что все они и многие другие их предшественники, современники и последователи одобряют это Предание [1566] и увещевают держаться его… [1567]
После падения Константинополя в 1453 году наследником византийской традиции стало Великое княжество Московское; на несколько веков именно Москва становится центром восточно–христианского мира [1568] . Но уже за сто лет до окончательного исчезновения Византийской империи с политической карты мира, в середине XIV столетия, влияние византийского исихазма на русскую духовность было очень велико. Именно в это время (которое иногда называют периодом»второго южнославянского»влияния на русскую цивилизацию) многие исихастские тексты, включая сочинения Симеона Нового Богослова, были переведены на славянский язык и стали известны в монашеских и светских христианских кругах Руси [1569] . О большом значении Симеона для русского читателя этого периода наглядно свидетельствует значительное количество рукописей славянского пере
1566
Имеется
1567
Триады, 1,2, 12(404–405].
1568
Ср. Ware. Church, 102
1569
Ср. Meyendorff. Russia, 119–124
вода сочинений Симеона в различных библиотеках мира [1570] . Славянская версия Симеона содержит главным образом его Гимны; наших предков более всего вдохновило это самое мистическое по содержанию и самое оригинальное по форме из всех сочинений Симеона [1571] .
На основе того факта, что множество славянских рукописей сочинений Симеона дошло до нас от XIV-XV веков, можно предположить, что с этого времени Симеон стал одним из самых читаемых на Руси византийских авторов [1572] . В отличие от поздней Византии, где древние Отцы Церкви считались более авторитетными, чем позднейшие писатели (ср. Григория Паламу, который предпочитал ссылаться именно на древних авторов), на Руси такого предпочтения древним Отцам не оказывали, и Симеон пользовался равным авторитетом и равной популярностью с великими Отцами первых веков христианства.
1570
Описание некоторых рукописей XIV-XV вв. см. в: Леонид (Кавелин), архимандрит. Сведения I, 4; II, 133; Иосиф, иеромонах. Опись, 87, и др. О славянских кодексах болгарского происхождения см. Стоянов — Кодов. Опис, 237 и др
1571
Например, рукопись МДА 3 (49) включает Слова Огласительные 26; 6; 8; 2; 4; Мистическую молитву; Гимны 3; 4; 5; 6; 7; 13; 14; 28; 36; 37; 43; 46; 47; 56; 57; извлечения из Глав.; отрывки под названием»О молитве»;«Метод»; другие извлечения из Глав [см.: Леонид (Кавелин), архимандрит. Сведения I, 4]. Тот же самый набор сочинений Симеона, в том же порядке, мы находим и в других славянских кодексах [см. Описание Моск. Синод., И, 2, 434–4471
1572
Мы никак не можем согласиться с А. Ласкарисом, который говорит (на каком основании?):«Трудно поверить, чтобы Симеон занимал какое-то особое место в России»: Lascaris. Liberation, XXXI
Как справедливо указал о. Иоанн Мейендорф, невозможно объяснить возрождение монашества на Руси в XIV-XV веках вне контекста ее связей с Византией [1573] .
Один из главных возобновителей монашества на Руси, преподобный Сергий Радонежский (1314–1392) состоял в переписке с Константинопольским патриархом Фило–феем Коккиным, одним из вождей исихастского движения [1574] . Сергия иногда называют»первым русским мистиком» [1575] : во всяком случае, он — первый, чья жизнь была пронизана мистикой огня и света до такой степени, что в этом отношении его можно сравнивать с Симеоном Новым Богословом [1576] . Жизнь Сергия совпала со временем, когда сочинения Симеона получали распространение среди славян. Не удивительно, что они стали весьма популярны в среде учеников Сергия: некоторые из самых древних славянских рукописей Симеона, датируемые XIV и XV столетиями, хранились в библиотеке Троице–Сергиевой Лавры [1577] .
1573
Meyendorff. Russia, 132
1574
Ср. Тихонравов. Жития, 44–45
1575
Иоанн (Кологривов), иеромонах. Очерки, 109
1576
Его жизнеописатель Епифаний Премудрый сообщает о многих случаях, когда Божественный огонь являлся видимым образом Сергию и его ученикам: однажды ученик увидел огонь, исходящий от его благословляющей руки; в другой раз огонь зримо сошел в чашу, когда Сергий совершал Литургию. Говорится и о том, что Сергий имел видения Божественного света свыше: ср. Иоанн (Кологривов), иеромонах. Очерки, 100
1577
Ср. Прохоров. Литература, 320–321
Другое подтверждение влияния Симеона на русскую духовность мы находим в том, что на его творения постоянно ссылаются ведущие представители двух противостоящих монашеских групп — так называемые»стяжатели»и»нестяжатели», которые противостояли друг другу на Соборе в 1503 года [1578] . Большая часть церковной иерархии, созванной в этом году на Собор, поддержала точку зрения Иосифа Волоколамского (1439–1515) и»стяжателей», но истинным продолжателем исихастской традиции был именно глава»нестяжателей», Нил Сорский (ок. 1433–1508) [1579] . В своем учении он делал акцент на внутреннем молитвенном опыте, отречении и удалении от мира [1580] ; в борьбе за возврат монашества к своим первоначальным корням Нил обращался к»Преданию Евангелия, апостолов и Отцов» [1581] . Неудивительно, что в поисках святоотеческих параллелей своему учению Нил часто обращался к Симеону Новому Богослову, наряду с такими авторами как Иоанн Лествичник, Исаак Сирин и Макарий Египетский. Нила Сорского весьма привлекал мистицизм Симеона; так, среди множества цитат из Симеона в монастырском»Уставе»Нила есть и отрывок из Гимна 13–го:
1578
О самой полемике см. Behr-Siegel. Nil
1579
Ср. Meyendorff. Russia, 273. Относительно влияния иси–хазма на Нила см.: Davids. Nil
1580
Конфликт возник по вопросу о монастырском землевладении. Стяжатели подчеркивали общественное значение монастырей, пастырские нужды, помощь больным и бедным, странноприимство и устройство школ: ради всего этого монастырям нужны средства, собственные земли и крепостные. Нестяжатели, со своей стороны, выступали против превращения монашества в социально–общественный институт, настаивали на необходимости сохранения монашеского идеала нищеты: см. Карташев. История I, 451–457
1581
Ср. Pares. Russia, 93
О, чудо!.. Вижу свет, которого не вмещает мир, и, сидя в келлии, вижу внутри нее Творца мира, и беседую с Ним, и люблю Его, и питаюсь единым бого–ведением и, соединившись с Ним, превосхожу небеса… Господь меня любит и в Самого Себя приемлет, и в объятиях скрывает… Невидимый для ангелов и Неприступный существом мне видится и с моим соединяется существом… [1582]
Будучи сам выдающимся мистиком и одним из величайших борцов за сохранение чистоты монашеского предания, Нил Сорский находил опору в духовности Симеона, где акцент также ставится на внутренний опыт и видение Божественного света.
1582
Нил Сорский. Устав, 1, 2; ср. Симеон. Hymn 13, 57 и далее. По всей видимости, Нил цитирует по памяти, так как отрывок приведен с сокращениями. Среди других сочинений Симеона, которые цитирует Нил, — Hymn 4 и Cat. 4. Хотя все эти сочинения Симеона существовали в славянских переводах, вполне возможно, что Нил читал некоторые из них по–гречески, поскольку учился этому языку на Афоне: см. Иоанн (Кологривов), иеромонах. Очерки, 170