Прерванная игра
Шрифт:
"Если бы они не считали меня, всех нас - весь экипаж "Гроссмейстера" придатками к кораблю, а доверяли нам, этого не случилось бы", - подумалось мне. "Они" для меня были и экзаменационная комиссия нейроквантиков, и тумба, перед которой мы клялись, и те, кому я посылал донесения и кто отвечал мне, и кто составлял инструкции...
Для "них" мы всего лишь говорящие приставки к автоматам. Более всего "их" заботит, не вышли бы мы из строя до времени. Вот отчего нам не доверяют, скрывают от нас даже и то, что нам просто необходимо знать.
Впервые я ощутил себя неполноценным человеком, во всяком
Я зашифровал подробную докладную и отправил на Земтер. Представляю себе, какой переполох вызовет она там.
Вызвал Джамаса и Зинаю.
– Можете торжествовать, - сказал я. Зиная недоуменно хлопала ресницами, глядя мне прямо в глаза. Но теперь я знал цену ее наивности. Ваше предательство оценят праведные. Возможно, они назовут это подвигом, а вас героями. Только свое вы получите. Жаль, что у меня нет власти расправиться с вами немедленно, но знайте..
Меня прервал сигнал вызова. Я включил экран внутренней связи.
– Шифровка с Земтера, - объявил связист.
– Покажи.
В цифровом тексте имелся один знак: по нему я узнал степень срочности.
Напрасно только я велел связисту показать шифровку на экране: одновременно со мной ее видели Зиная и Джамас. Однако Джамас не проявил любопытства - его взгляд мельком скользнул по экрану. Да и что он мог прочитать - были одни цифры! К тому же никакого вреда он уже не причинит больше: отныне будет сидеть в своей каюте под присмотром опекунов, ожидая решения военного суда.
– Отправляйтесь!
– сказал я.
– Из кают ни шагу. Ждать своей участи вам недолго.
Недоумение и укоризна во взгляде Зинаи чуточку охладили мой пыл.
– А как же мальки? Я не могу бросить их.
"Да пропади они пропадом"!-хотелось воскликнуть мне, но что-то удержало меня.
– Хорошо. Два раза в сутки можешь навещать их.
Дверь за ними закрылась.
Глупый Пират прыгал вокруг, рвался из каюты, ему хотелось лграть и резвиться. Я дал ему хорошего пинка. Or изумления он даже не взвизгнул, только недоуменно посмотрел на меня.
"Рассчитайте маневр, цель которого - обрушить астероид на столицу праведных. Сообщите точное время маневра", - значилось в полученной шифровке.
"Вот это подарочек праведным!"-мысленно восхитился я.
Мне и в голову не приходило, что ледяной астероид можно использовать вместо бомбы. Такая разнесет не только столицу праведных - половину материка сотрет в порошок. А то, что уцелеет после удара, затопит водой, подчистую слизнет в океан. При этом пострадают и свои города. Но победа без жертв невозможна, Зато это будет окончательная победа. К тому же командование наверняка постарается как-нибудь обезопасить своих, предупредить. Толком я не представлял себе, как можно обезопасить население - ведь после этакого удара чудовищные землетрясения содрогнут всю планету. Но думать об этом не моя забота. Мое дело в точности исполнить приказ. Поменьше рассуждать.
Сделать расчет было не так уж сложно. Через полчаса на Земтере наше командование Знало время ответственного маневра. Им оставалось трое суток, чтобы подготовиться. Через три дня мы отпразднуем победу!
Меня так и подмывало сообщить об этом Джамасу. Посмотреть, как он примет новость?..
Кажется, я немного задремал. Видение давней поры ожило в моем беспокойном сне. Я перенесся в прошлое - в свое детство, в ту младенческую пору, о которой в памяти взрослых обычно ничего не сохраняется. Увидел себя двухили трехлетним карапузом в группе таких же малышей.
Мы переходили улицу - тихую окраинную улочку, за которой был небольшой пригородный парк. Нас ежедневно выводят туда на прогулку. Дорога уже знакома нам. Мы шли парами, держась за руки. Впереди нашего строя и позади воспитатели. Совершенно ничтожная, ничего не значащая сценка. На взрослого она не произвела бы никакого впечатления - только на ребенка. Громадный каток, какими обычно трамбуют асфальт, остановился на перекрестке. Увиденный глазами младенца, он показался вдесятеро больше. Тяжеленный вал способен был расплющить весь наш строй, затрамбовать крохотные детские тела в асфальт. Но он стоял недвижимо, и мы благополучно прошли через улицу почти вплотную возле чудовищного катка...
Вот и все. Не понимаю, отчего эта позабытая сцена приснилась мне и почему я испытал такое беспокойство и тревогу?
Глава пятая
Вначале меня приплюснуло внезапной тяжестью, возникшей на короткий миг невесть откуда, потом наступило состояние невесомости. Я вовремя ухватился за спинку кресла. По инструкции полагалось пристегнуться. Этого правила никто не соблюдал, так повелось с самого зарождения космонавтики. Пират, распластанный. в воздухе, напрасно еучил лапами, пытаясь обрести нормальное состояние, удивленно таращил на меня темные бусины глаз.
Ежедневные тренировки в течение всего полета и нужны были именно вот для такой секунды-для непредвиденного. У каждого из нас своя система. Моя метод ничем не хуже других, рекомендованных наставлением. Чтобы сосредоточиться, взять себя в руки, я стараюсь четко, ощутимо увидеть самого себя со стороны. Но не таким, какой я есть в данный момент, не свое зеркальное отображение, а себя воображаемого - волевого и собранного, каким мне хочется выглядеть в глазах других. В этом и состоит тонкость методал(Хорош бы я был, если бы представил себя сейчас в той позе, какая есть? Цирковой клоун-акробат, а не командир корабля.) На тренировках я воображал себя сидящим в рабочем кресле за пультом. Этот человек - я отчетливо видел его перед собой - был уже не молод, однако всегда по-спортивному собран. Сидел в свободной, не напряженной, но и не в расслабленной позе. Одного взгляда достаточно, чтобы поверить: такой не растеряется и не подведет. На его лице ни испуга, ни растерянности, ни тени раздражительности и гнева. Гнев, особенно гнев на подчиненных, всегда прикрывает собственную неуверенность и трусость. Человек, твердо знающий, что нужно делать, не станет расходбвать свой пыл попусту. Можно безошибочно утверждать: начальник, рычащий и стучащий кулаком на подчиненных, занимает не свое место. В сложной обстановке он теряется, не знает, что делать. К тому же он непременно трус. Люди сильного и твердого характера не производят вокруг себя лишнего шума.
Тренировки не прошли даром. Усилием мышц мне удалось втащить себя в кресло, правая рука легла на рукоятку пульта, взгляд скользнул по приборной доске. Стрелка, показывающая величину гравитации, возвратилась в нормальное положение. Я почувствовал, как мое тело налилось тяжестью. В знакомом рисунке колеблющихся стрелок взгляд сам собой отыскивал главное. Непредусмотренный расход энергии был огромным. Приборы показывали, что на какуюто долю секунды включался аварийный сгусток тяжести, не позволивший ледяному астероиду рассыпаться на куски.