Прерванный поход. Новый перевал Дятлова
Шрифт:
— Ну, мне показалось километров за пять. Но в темноте и на слух хрен разберешь точно. Я слышал первый вой очень вдалеке. Так показалось, что от ледника примерно.
— Ледник отсюда в десяти километрах.
— Ну, может не с ледника, ближе. Хотя постой! Точно сверху! Не с уровня земли, то есть не с нашего уровня а выше нас. С той стороны. — я указал направление.
Серега принес из рюкзака карту и расстелил на земле у костра. Карта отображала рельеф волнообразными неровными кольцами с отметками высоты над уровнем моря. Задумчиво проводил пальцем и сказал:
— Ледник выше нас на четыреста метров и расстояние до него одиннадцать с половиной километров. Сколько точно прошло времени, как тварь добежала до нас?
Я задумался, понимая важность вопросов. Серёга мужик очень матёрый, видимо он сможет определить зверя. А это возможно поможет ему понять, как от него спастись. Тщательно вспоминая хронологию, я стал рассказывать:
— Слышу вой. Еле доносится, хоть и слышно что громкий очень. Сразу кидаюсь к костру, подбрасываю веток, ну не валом, а по одной, чтобы горело. И вытащил одну головню, вот эту. — Я показал давно потухшую на конце ветку. — Минуты полторы примерно. Может чуть больше. Потом встал спиной к костру в ту сторону и услышал второй вой. Примерно, по ощущениям на полпути к нам. Бросился к рюкзаку, достал петарду. Карман был расстегнут, я не копался. Только палку перехватил в другую руку и отвёл подальше. Достал, вернулся сюда же, зажёг фитиль, крикнул и бросил. Тоже минуты полторы. В свете вспышки от петарды я увидел как эта тварь сюда скачет, большими прыжками. Черная, здоровенная. Бежала уже по траве совсем рядом. Ну и тут она уже зарычала где-то здесь, за кромкой света.
Серега внимательно все выслушал, неприятно поморщился, как-будто ему было больно глотать, как при простуде, и сказал:
— Если прикинуть время в четыре минуты, то получается, что эта тварь бегает со скоростью примерно 50 метров в секунду. Или три километра в минуту. Или сто восемьдесят в час. Так никто известный науке не бегает.
— Я могу ошибаться в расстояниях, рассказываю только как мне показалось. По времени не ошибаюсь.
— Я не к тому, я не говорю, что такого не может быть. Давай смотреть на факты. Тварь боится огня до такой степени, что не подходит близко к костру, даже не выходит на свет. Она не нас боится, мы для нее никакой угрозы не представляем, она не подходит именно к огню. Ещё она воет когда выходит на охоту. И слишком большая для волка и собаки, размером наверное с медведя или льва.
— И что это может быть?
— Витя, я думаю, что эта тварь либо неизвестный науке вид, либо какой-то чертов демон. И в первом случае получается, что у нас тут череда невозможных случайных событий. А во втором объясняется все. И мы не смогли уйти отсюда, потому что она нас не отпускает.
— Я верю. — вмешалась в разговор Лена. — это точно какая-то тварь из ада. Вы же слышали как она рычит?
— И я верю. — поддержала Аня.
Я тоже в это сразу поверил, хотя мне самому такое объяснение до сих пор в голову не пришло.
— А что делают, чтобы защититься от демонов и всякой нечисти? — спросил я.
— Мы точно знаем, — ответил Серёга. — что она не может подойти близко к огню. В первую ночь никто не отходил от костра и ничего не случилось. Нам нужно только поддерживать огонь и продержаться до утра. А потом уйти отсюда.
И снова издалека, как-бы в ответ Сереге, послышался вой. Протяжный, дикий и страшный. Тварь опять вышла на охоту? Вой вибрировал у меня в ушах, вызывая дикое желание бросится бежать подальше отсюда, даже начала бить крупная дрожь. Усилием воли я заставил себя сидеть на месте и посмотрел на девушек, что же чувствуют они? Лена обхватила голову руками, заткнув уши, по щекам текли слезы. Аня сидела, все так же молча глядя в огонь, расфокусированным взглядом. Серега с побелевшим лицом, подобрался и взялся рукой за ветку подлиннее, одним концом лежащую в костре. Несколько минут прошли в мучительном ожидании и наконец, с упавшим сердцем, я расслышал тяжелый топот приближающийся к нам. Она идет сюда и не оставит нас в покое, пока не перебьет всех. Топот замедлился метрах в десяти от нас и наступила тишина. Я смотрел на костер, не осмеливаясь посмотреть в ту сторону, где замерли шаги, боясь увидеть эту тварь. Ребята тоже застыли и смотрели на огонь. Наконец я поборол себя и поднял голову, в свете костра никого не было. Стало немного легче и я посмотрел на часы, уже половина третьего, через час начнет светать и все закончится. Подбросил в огонь охапку хвороста, он сразу вспыхнул и подняв голову я встретился глазами с этим чудовищем. Это был черный, огромный пес. Тела видно не было, только голову, висящую в полутора метрах над землей. Он смотрел прямо на меня.
Через мое тело, как-будто пропустили электрический ток, ноги пригвоздило к месту. В горле застрял колючий ком и я не мог издать ни звука. Голова пса напоминала череп, на огромной тупоносой морде совсем не растет шерсть, глава утоплены глубоко в глазницы. И в этих черных глазах блестела лютая злоба. Прищурившись, он отступил дальше и исчез в темноте.
Оглушенный этим зрелищем, я подавил крик, как только отпустил ком в горле. Не издав ни звука я стал смотреть в костер. Никто кроме меня его не видел, все сидели и наряженно молчали. Надо просто продержаться до зари и все будет хорошо. Он не сунется сюда, к костру, здесь я в безопасности. Час тянулся, кажется, как целая ночь, но вот на востоке стало светлеть небо. У меня замёрзла спина, очень похолодало. Зато лицо обдавало жаром от костра так, что потрескались губы и болели веки, но все равно хотелось сесть ещё ближе к огню. Я поднял голову вверх, звёзды уже почти погасли, остались только самые яркие созвездия. Полоса света расширялась на глазах и уже не было так темно. Вдруг порывисто встала Аня.
— Я не могу больше терпеть, мне надо в туалет!
— Ань, подожди ещё немного, все терпим! — испуганно вскрикнул Серёга. — ещё минут двадцать и станет достаточно светло, чтобы все видеть!
— Нет, я не могу терпеть! И нет там никого! Я иду!
Голос Ани немного срывался от пережитого напряжения. Она направилась за их с Леной палатку, освещённую костром только спереди. Я наблюдал за ней как в замедленной съемке. “Останови ее!” — Стучало в голове. — “Он там! Ты знаешь, что он там!”. Но я продолжал безвольно смотреть, как она уходит. Вот её спина растворилась в темноте. Послышался звон пряжки ремня и звук “молнии”. И следом мощный низкий рык. Мне показалось, что у меня остановилось сердце от этого рыка. Истошный крик Ани и дальше звуки, сопровождаемые клацанием челюстей,
которые не описать, но которые я продолжаю слышать и сейчас. Лена закричала в голос и забилась в истерике. А я продолжал отупело сидеть на месте. “Я же знал это. Я же знал” — повторялось в голове. Так мы и сидели не сходя с места до самого рассвета. А когда рассвело, мы спешно собирали вещи, упаковывая рюкзаки. Твари конечно нигде не было, забилась на день в свое логово. Аня лежала совсем рядом с лагерем, мы старались не смотреть на нее. Никита подальше, и подробностей было не разобрать. Не хотелось терять ни единой минуты, мы рвались отправится в путь как можно скорее. Серёга распорядился вещи ребят не трогать, оставить все как есть, но мы и не собирались ничего брать, все необходимое есть и у нас, а тащить лишнего мы и не могли. У меня гудела голова до звона в ушах, мы фактически не спим третьи сутки. И чтобы выжить, нужно пройти очень много. Не только преодолеть дневной переход через горы, но и идти так, чтобы опять не прийти на это самое проклятое место. Серёга предложил такой план: мы двигаемся по очереди, один стоит отдыхает, пока двое других проходят вперёд с километр. Потом они останавливаются, а он догоняет и уходит вперёд на километр. Только не терять друг друга из виду, уходить меньше, если рельеф не даёт прямой видимости. Компас несём по очереди, направление Северо-запад. Отдыхающий следит за идущими, чтобы двигались по прямой. Дополнительно все следим за ландшафтом, каждый выбирает себе одну вершину по нашему пути следования и следит за тем, чтобы она приближалась и не сходила с курса.
Ещё раз перепроверил наш путь по карте, сверил направление, поставил отметку на корпусе компаса.
И вот мы одели рюкзаки и отправились. Я оглянулся напоследок. Две палатки стояли на поляне. Лена не стала собирать свою, которая была у них с Аней на двоих, если придется ночевать в горах ещё раз, не придется пользоваться палаткой. А если и придется, то она воспользуется одной из наших. Для нее это сейчас просто лишний груз. Рядом с палатками ещё дымится кострище. Поодаль два тела. Мы ничего не можем для них сделать и лучше оставить все как есть. Если мы выберемся отсюда, за ними приедут. Измерят каждый сантиметр, осмотрят все следы, установят причину и время смерти, проверят нашу непричастность.
Проклятое место, хоть бы больше никогда его не видеть.
До полудня все было как в тумане. Я еле волочил ноги, такой усталости до потемнения в глазах я не испытывал никогда в жизни. Ноги снова напомнили о себе, сбитые места разболелись, отдаваясь скрипом в зубах при каждом шаге. Но нужно было идти и я шел. Шел и вспоминал Аню. Как она лечила мои ноги, обрабатывала мазью и заклеивала пластырем с простой женской заботой. Как все это могло случится? Сознание всё ещё проваливалось куда-то в пустоту и казалось что все происходящее это горячечный кошмарный бред. Ошибка. Что настанет момент и все закончится, оказавшись не по настоящему, просто какой-то чудовищной ошибкой. Но нет, это никакая не ошибка. В лагере остались лежать двое наших друзей. А мы сами пытаемся спастись бегством от неминуемой страшной смерти. Нужно продолжать идти чего бы мне это не стоило. Между тем дела у нас шли прекрасно, мы двигались и судя по всему двигались точно к цели. Согласно карте мы быстро перемещались на Северо-запад, выбранные вершины исправно приближались и, что самое важное, это были новые места. Мы точно тут не шли вчера. По мере того, как солнце поднималось все выше, ночной кошмар начинал представляться совершенно по другому. Уже сейчас я был почти уверен в том, что Серёга вчера запутался с компасом, мы заблудились и пришли обратно. Да и тварь эта вполне материальна. Медведь болеющий бешенством, скорее всего. А то, что я видел в свете костра… Мало ли чего ни нарисует воспалённое воображение посреди ночи ужаса, когда погибают друзья. Да и ты сам на волосок от гибели. Ещё и спал всего несколько часов.