Прерванный полет «Эдельвейса». Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г.
Шрифт:
«На Волге, она еще проглядывается сквозь завесу взрывов, закрыв полнеба, поднимается гигантский фонтан огня, – вспоминала зенитчица Матвеева. – Пламя рвется ввысь, там закручивается клубами, выпускает черный дым. Пламя разлетается в стороны. Пламя падает в реку. Пламя лижет воду, жрет ее, и широкая лента огня течет по Волге. Я обомлела – горит Волга! Все горит – земля, небо, вода. В этом пожарище сновали девочки-медсестры, они на носилках выносили раненых из боя на переправу и сами падали под обстрелом. Криков уже не было слышно от залпов орудий. Раненые прыгали с пятых этажей, потому что дома рассыпались от взрывов… Чтобы не задохнуться от дыма, зенитчики брали у санинструкторов вату, смачивали в нашатырном
Огонь, горевший над одним зданием, соединялся с соседним огнем, и в результате горели целые улицы. Пламя перебрасывалось с дерева на дерево, врывалось в квартиры, на лестничные площадки, мгновенно выжигая все на своем пути, перепрыгивало с крыши на крышу. Пылал даже асфальт! В центре города, пытаясь спастись от пламени, люди прыгали с верхних этажей, вылезали на балконы и карнизы, висли на водосточных трубах, но смерть настигала их и там. Пожарные машины поначалу еще пытались бороться с огнем, но из-за нехватки воды и многочисленных завалов на улицах их действия оказались совершенно бесполезными.
Вскоре образовались гигантские огненные смерчи, втягивавшие в себя остатки кислорода и поглощавшие улицу за улицей. Наиболее сильные смерчи возникли в районе металлургического завода «Красный Октябрь» и в центре города. Бежать от них было бесполезно. Задыхаясь от удушья, люди один за другим падали, некоторое время корчились на земле и замирали. Потом их тела вспыхивали, как факелы, и мгновенно обугливались. Почти как в Хиросиме три года спустя…
Когда стемнело, огненное зарево было видно за 150 километров от Сталинграда, его наблюдали жители Эльтона, Горной Пролейки и Каменного Яра. В ночь на 24 августа германские бомбардировщики совершили еще один налет на город, сбрасывая бомбы на горящие развалины с высоты 300–400 метров. Зенитчики были деморализованы, боеприпасы кончились, и немцы практически не встречали противодействия со стороны ПВО.
Лишь после полуночи, когда бомбежки окончательно прекратились, руководство города смогло в полной мере оценить последствия произошедшего. Председатель горкомитета обороны Чуянов совершил объезд улиц, и его глазам предстали самые ужасные картины, которые он когда-либо видел в своей жизни. Обвалившиеся стены домов обнажили лестничные пролеты, квартиры с обгоревшими кроватями. Повсюду валялись обгоревшие трупы и куски человеческих тел, целые кварталы некогда красивых многоэтажек, возвышавшихся над Волгой, превратились в груды развалин, среди которых копошились женщины, старики и дети, разыскивающие своих родных.
Немцы тоже были впечатлены. «В сумерках я продвинулся на 14 километров, затем провел ночь на открытом месте на фоне невероятного дыма и пламени, освещавшего Сталинград, – писал командир 9-й зенитной дивизии люфтваффе генерал-майор Пиккерт. – Фантастический пейзаж в лунном свете».
Из крупных предприятий от бомбардировок больше всех пострадал металлургический завод «Красный Октябрь», где вышли из строя все доменные печи и погибли сотни рабочих. Тракторный завод им. Дзержинского немцы бомбили относительно слабо, так как опасались накрыть свои части, выходившие к Волге неподалеку. Поэтому здесь, несмотря на повреждения ряда цехов, работа продолжалась, и в ночь на 24 августа снова были выпущены несколько танков Т-34.
Рихтхофен пролетел над Сталинградом утром 25 августа, чтобы посмотреть на результаты налетов. «Город разрушен и стоит без каких-либо дальнейших целей для бомбардировки», – подытожил он у себя в дневнике. Будучи человеком авантюрным и решительным, он настаивал на том, что 6-я армия может и должна занять Сталинград прямо сейчас, пока обороняющиеся обескуражены и деморализованы бомбардировками. Потери, считал он, будут высокой, но в нынешних обстоятельствах приемлемыми. Как показала история, Рихтхофен был прав. Во-первых, решив вести штурм по всем законам военной науки, захватывая квартал за кварталом, Паулюс в итоге погубил гораздо больше
Несмотря на «отсутствие целей», он продолжал ежедневно гнать стаи «Юнкерсов» и «Хейнкелей» на Сталинград. Командир 1-й эскадрильи KG100 гауптман Бётхер впервые появился над новой твердыней на рассвете 24 августа. Здесь ему пришлось вспомнить севастопольские пейзажи: сплошные руины и пожарища лежали внизу. В «большой атаке» прошлого дня Бётхер по какой-то причине не участвовал. А в этот день его целью дважды был железнодорожный вокзал. Этот же объект он атаковал рано утром 25 августа. Затем в течение двух дней Бётхер еще семь раз бомбил Сталинград, а также позиции советских войск вокруг города, а в ночь на 29 августа впервые занялся минированием Волги, сбросив в нее две мины LMB [127] .
127
Fligerbuch Hans Georg B"atcher. S. 104–107.
«Все идет хорошо», – записал Рихтхофен 30 августа, на следующий день приказав Фибигу провести новые террористические налеты на Сталинград [128] . С 31 августа по 3 сентября налеты на город проводились непрерывно в течение 24 часов.
Тот факт, что вместо наступления VIII авиакорпус теперь был втянут в изнурительные тактические бои, отчетливо проявился на рассвете 5 сентября, когда войска советских 24-й и 66-й армий под командованием Георгия Жукова нанесли мощный контрудар к северу от Сталинграда. На протяжении всего дня бомбардировщики и штурмовики беспрерывно атаковали наступающие танки. «Русские бросили на нас все, – писал в дневнике гауптман Пабст. – Огромные массы танков. Затем пришли мы. Делаем круг, ищем цель и пикируем. Их танки окрашены в камуфляж, но мы находим и уничтожаем большинство из них». В результате войска Жукова были разбиты и десятки Т-34 дымились среди холмов. Однако защитники Сталинграда смогли перевести дух и укрепить свои позиции в городе.
128
Hayward Joel S.A. Stopped at Stalingrad: the Luftwaffe and Hitler’s defent in the East, 1942–1943. University Press of Kansas, 1998. S. 126.
Воздушные бои первой декады сентября вновь продемонстрировали подавляющее превосходство немецкой авиации. Вблизи линии фронта люфтваффе действовали большими группами смешанного состава по 30–40 самолетов. При этом два-три звена «Мессершмиттов» первыми прибывали в намеченный для атаки район, связывая боем советские истребители и обеспечивая своим бомбардировщикам и штурмовикам благоприятные условия. После этого Ju-87, Ju-88 и Не-111 спокойно вели бомбометание, делая иногда по 8–10 заходов на цель, сбрасывая каждый раз по одной-две бомбы. В результате налеты длились иногда по полчаса и оказывали сильный деморализующий эффект на наземные войска. Если же отдельным русским летчикам и удавалось прорваться к немецким бомбардировщикам, их встречал плотный заградительный огонь бортстрелков.
Непосредственные бои между истребителями также, как правило, заканчивались в пользу противника. Мелкие группы Як-1 и ЛаГГ-3 зачастую поголовно уничтожались «Мессершмиттами». Попытки командования авиадивизий использовать большие группы истребителей также не приносили ожидаемого эффекта. При почти полном отсутствии радиосвязи советские летчики при появлении немцев быстро теряли ориентацию, нарушали строй, и бой распадался на изолированные схватки. Если же в редких случаях ситуация начинала складываться для пилотов люфтваффе неблагоприятно, они тут же выходили из боя либо с резким набором высоты и уходом в сторону, либо с переходом в пикирование и выводом машины над самой землей.