Преследуемая тенью
Шрифт:
— Хорошо. Ты собираешься немного отдохнуть?
— Что-то вроде того, — пробормотал я, прежде чем завершить разговор.
Сажусь за свой стол и включаю компьютер, чтобы поскорее закончить все дела.
У меня уходит всего пятнадцать минут на то, чтобы все проверить, потому что Вивиана отлично справляется с управлением рестораном.
Когда я возвращаюсь на кухню, то останавливаюсь у арки, ведущей из коридора в рабочую зону, и смотрю на Скайлер.
Она занята тем, что жарит что-то, похожее на овощной
Когда я подхожу ближе, она бросает на меня взгляд, а затем возвращается к сковороде и без всяких усилий переворачивает блинчик.
— Я готовлю азиатскую еду, — сообщает она мне. — Корейские блинчики, жареный рис с яйцами и скумбрию на гриле.
— Я с нетерпением жду этого, шеф.
Ее глаза снова переходят на меня, и я вижу в них удивление, потому что я назвал ее шеф-поваром. Вслед за этим в ее глазах появляется растерянное выражение, после чего она снова сосредотачивается на горячей сковороде.
— Что это был за растерянный взгляд? — спрашиваю я, прислонившись к одному из прилавков и скрестив руки на груди.
— Просто было странно, когда ты назвал меня шеф-поваром, — отвечает она. — Ты говорил почти как нормальный человек.
Она перекладывает блинчик на тарелку и с помощью ножа для пиццы разрезает его на треугольники.
— Трудно представить, что ты владелец La Torrisi и безжалостный босс мафии. — Она протягивает мне поднос и говорит: — Я взяла на себя смелость накрыть один из столов.
Скайлер берет другой поднос с рисом и скумбрией, и я следую за ней к столу.
Когда мы занимаем свои места, я замечаю, что она положила на стол палочки для еды. Она берет свою пару и, словно пользовалась ими миллион раз, кладет на мою тарелку кусочек блинчика и немного мяса из скумбрии.
У каждого из нас есть своя миска риса с жареными яйцами, и она улыбается, говоря: — Надеюсь, вам понравится еда, мистер Торризи.
Это почти похоже на интервью.
— Почему тебе трудно смириться с тем, что я владею этим рестораном и при этом являюсь частью Коза Носты? — спрашиваю я, чтобы вернуть нас к нашему предыдущему разговору.
Она поднимает стакан с водой и делает глоток, прежде чем ответить: — Этот ресторан - место, где создаются шедевры.
— И? — Я откусываю от блинчика, наслаждаясь его текстурой и вкусом.
Ее глаза встречаются с моими. — На прошлой неделе я видела тело мужчины, которого ты расчленил голыми руками.
Я смотрю на нее, глубоко вдыхая воздух.
В мои планы не входило, чтобы она видела Кастелланоса.
— Как ты преодолеваешь границы между светом и тьмой? Как ты можешь создать такое место, — она обводит рукой столы, — и в то же время убивать, не моргнув глазом?
— Легко, — пробормотал я. — То, что я без колебаний убиваю любого, кто мне перечит, не означает, что я не могу наслаждаться прекрасными
Воздух вибрирует от моей печали, и я делаю пару вдохов, пытаясь успокоиться, прежде чем сказать: — Джулио был полон жизни. У него всегда была заразительная улыбка на лице. Все его любили.
Я закрываю глаза, когда волна боли захлестывает меня. Она уже не такая сильная, но все еще не утихает.
Господи. Я скучаю по нему.
Когда я снова открываю глаза, то вижу, что подбородок Скайлер дрожит.
Мой голос хриплый, когда я говорю: — Я любила его так чертовски сильно, и каждый день без него - это ад.
По ее щеке скатывается слеза, и, вытирая ее, она шепчет: — Мне очень жаль, что его убили.
Потянувшись за стаканом воды, я делаю несколько глотков, собираясь с мыслями.
— Вообще-то я спокойный и веселый среди своих друзей. — Мои глаза встречаются с ее глазами. — Вот почему я был так близок с Джулио. — Я смотрю на пустые столы, на еду, забытую между нами. — За неделю до убийства Джулио я сказал ему, что собираюсь обучить его, чтобы он занял мое место, когда я уйду на пенсию. Я никогда не видел, чтобы он так усердно работал. До этого момента он мне все изгадил, потому что хотел стать одним из моих охранников, а я ему не позволил.
Говорить о нем оказалось не так сложно, как я думал.
Мой взгляд возвращается к Скайлер, когда она вытирает очередную слезу со щеки.
— Почему ты плачешь? — спрашиваю я без всякой грубости в своем тоне.
Она делает дрожащий вдох, прежде чем ответить: — Потому что мне чертовски плохо от того, что его убили из-за меня.
— Джулио, — пробормотал я. — Ты никогда не называла его имени.
Она поднимает подбородок и, глядя мне прямо в глаза, говорит: — Я чувствую себя ужасно из-за того, что Джулио мертв. Если бы я могла, я бы поменялась с ним местами в одно мгновение.
Я невесело усмехаюсь. — Самое поганое, что он бы этого не хотел. У него было мягкое сердце, и он, возможно, пожертвовал бы свою почку, если бы знал, что сможет помочь.
Скайлер закрывает лицо руками, и из нее вырываются рыдания.
Выплеснув всю боль на стол между нами, я смотрю на нее, пока она плачет о моем брате.
Джулио полюбил бы ее.
Он бы утешил ее и сказал что-нибудь смешное, чтобы она рассмеялась.
Поднявшись на ноги, я обхожу стол. Я беру Скайлер за руку и, подтянув ее к себе, крепко обнимаю, прижимая к своей груди.