Пресс-хата для Жигана
Шрифт:
Старик даже не повернул голову. Докушав очередной рачий хвост, Кащей вытер руки салфеткой, налил в серебряную рюмку водки, выпил и, с наслаждением крякнув, отметил:
— Такими номерами, Иннокентий, в цирке удивить можно. Меня фокусами не проймешь. Не такое в жизни видывал. Но парень ты толковый. Справный фраерок. И папашу твоего я уважал. Так что, страдалец за Отчизну, работенку мы тебе подыщем, — неожиданно взгляд старика стал колючим. — Ты только просеки, родной, ко мне вход — рубль, а выход — два.
Угрозу Мармелад проигнорировал.
— Что за работа?
— По профилю, Кеша. По профилю… — пряча улыбку, ответил Кащей.
На прощание церковный староста снабдил гостя деньгами. Это были не мятые рубли из церковной копилки, а полновесные американские доллары, извлеченные из пачки, перехваченной лентой банковской упаковки.
Вручая подъемные, Кащей посоветовал:
— Ты бабками-то не сори. Я ведь не сироте подаю, аванс проплачиваю. Бабло отработать придется. От халявных денежек крышу сносит, а от заработанных мозги в нужном направлении крутятся. Так что не шикуй. Свечечку за упокой родителя в церкви поставь. Обедню закажи. Помяни, как следует, батяню.
— Ладно, — кивнул Мармелад, спускаясь с крыльца. — Когда на работу являться?
Смерив гостя взглядом, церковный староста махнул короткопалой пятерней, украшенной вытатуированными перстнями.
— Отдыхай служивый. Работа подождет.
Через неделю Кащей вызвал Мармелада к себе. Встреча состоялась на берегу реки, где старик удил рыбу. Устроившись в зарослях, окружавших старицу, Кащей раз за разом забрасывал блесну, рассчитывая поймать щуку.
— Люблю за зубастой погоняться. Хитрая рыбина, но жадная А по жизни надо уметь делиться, — распутывая зацепившуюся за камыш леску, с легким недовольством бормотал старик. — Тут один чурбан делиться не хочет. Я по-хорошему объяснял. Все расклады подбивал. Пытался добазариться с урюком, а он ни в какую. Уперся рогом. Предъяви непонятные мне лепит. Говорит, я на чужую долю лапу положил. А я, Иннокентий, никогда на чужое не зарился. Но как говорится: чужой землицы нам не надо, но и своей ни пяди не отдадим…
Брошенная блесна сверкнула на солнце и скрылась в воде. Поставив удочку на распорку, Кащей достал из кармана куртки фотографию. На ней был запечатлен бородатый толстяк азиатской наружности в окружении плечистых парней и длинноногих блондинок
— Вот, сынок Этого урюка завалить надо… По силам задачка, — без долгих предисловий, прямо в лоб, выдал дед, чья худоба и тщедушность и впрямь делали его похожим на известного сказочного персонажа.
Мармелад посмотрел на потенциальную жертву и вернул фотографию рыбаку.
— Трудно подобраться к чурке? — поинтересовался он.
Внимательно следя за вяло покачивающимся на воде поплавком, Кащей ответил:
— Непросто. Кое-какие наводки я дам. С инструментом могу подсобить. А дальше сам колоду тасуй. Башку тебе не
Этнический узбек по прозвищу Сулейман, контролировавший распространение наркотиков в городах Подмосковья, отмечал в загородном ресторане свое пятидесятилетие. Заведение, расположенное в березовой роще, плотно охраняли люди наркоторговца. Все подъезды к ресторану были заблокированы. Каждую машину, каждого пассажира тщательно проверяли.
Примерно через четыре часа после начала пиршества, когда в зале уже царила пьяная неразбериха, к ресторану подкатил голубой фургон. Внутри грузовой «Газели» истошно блеяли перепуганные барашки. Заглянувший внутрь охранник спросил водителя:
— Ты чего привез?
Поставщик, крепкий парень со шрамом над верхней губой, объяснил:
— Свеженину на шашлыки.
Охранник по рации попытался выяснить, кто заказывал баранов. Запарившийся шеф-повар, боявшийся потревожить гостей, схватился за голову.
— Может, это причуды Сулеймана, — сдвинув на затылок накрахмаленный колпак, сказал он помощнику. — У нас в меню шашлыки из осетрины, перепела на вертелах, маринованная оленина
Помощник шеф - повара, ответственный за праздничный торт, отмахнулся.
— Хрен поймешь этих азиатов. Может, им в кайф рожи в бараньем жире пачкать? Пусть пропустят эту отару. А то потом нам отдуваться придется. Сулейман, как напьется, совсем дурным делается.
Охранник тщательно обшмонал поставщика. Забравшись в машину, телохранитель наркоторговца осмотрел каждый угол, даже под сиденья заглянул. Убедившись, что все в порядке, пропустил «Газель» на охраняемую территорию.
Так Мармелад пробрался на вечеринку.
Поставив машину возле черного хода, он вошел в ресторан, точнее, в его служебные помещения. По коридорам суетливо бегали официанты в униформе, работники кухни и прочая обслуга.
Заметив, что один из официантов отклонился от традиционного маршрута, пролегавшего между кухней и залом, Мармелад последовал за ним. В туалете для персонала, находившегося в конце длинного узкого коридора, двоим было тесновато. Официант заперся в кабинке, а Мармелад стал около умывальника. Подставив под струю воды ладони, терпеливо ждал, пока официант справит нужду. Когда тот наконец «отстрелялся», Мармелад как бы вскользь спросил:
— Когда торт подавать будут?
— Да скоро уже, — встав в очередь к умывальнику, ответил официант. — Свечами оформим и повезем. Главное, в темноте не облажаться. На какого-нибудь гостя не наехать.
— А что, и свет выключать придется? — стряхивая капли с ладоней, поинтересовался Мармелад.
— Обязательно, — вопрос вызвал у официанта законные подозрения; он удивленно уставился на незнакомого человека. — Ты из охраны или новенький?
Верхняя губа Мармелада, изуродованная шрамом, поднялась, как у волка, показывающего клыки.