Престол Элдрейна: На неведомых дорожках
Шрифт:
— Не сочтите за оскорбление, но можем ли мы доверять вашему спутнику?
— Пёс, что бы ни случилось, не причиняй вреда этим двоим.
— Да, Хозяин, — отозвался охотник.
Хотя Роуэн прекрасно понимала, что люди могут говорить одно, а делать совершенно другое, в этом разговоре ощущалась некая скрытая сила, заставившая её поверить, что исполин подчинится приказу. — Теперь я спокойна, — сказала она.
Уилл притворно закашлялся — этой дурацкой и совершенно предсказуемой уловкой он пользовался всякий раз, когда хотел привлечь её внимание, не вызвав подозрения окружающих. — Нам пора идти, Роуэн. Мы должны
— Полагаю, тропа лежит в той стороне, — Око указал на хорошо заметный Коронованный Камень и тут же направился к нему.
Роуэн поспешила вдогонку и поравнялась с ним, когда он беспечно ступил под сень деревьев, двигаясь вдоль звериной тропы, которую она совершенно не заметила во время их отчаянного бегства.
— Я не слышала, как вернулся ваш спутник, — сказала она.
— О да, его бесшумности можно только позавидовать. Необычайное умение, вы не находите? Я чувствую себя гораздо спокойнее, когда он рядом.
Деревья вокруг них перешёптывались, словно придворные сплетники, но он не понизил голос и не выказывал ни капли страха перед непроходимыми зарослями и жуткой атмосферой. — Когда вы в последний раз были в Локтвейне, Роуэн?
— Я ещё не бывала ни в Локтвейне, ни в каком-либо другом дворе. Нам с Уиллом не разрешают странствовать и даже просто покидать пределы Арденвейла, пока нам не исполнится восемнадцать.
— До чего же скучно следовать правилам, которые придумали другие. Уверен, они говорят, что правила установлены ради вашего же блага, или называют иную эфемерную причину, которая, по невероятному совпадению, всегда приносит больше выгоды тем, кто придумывает правила, а не тем, кто вынужден им подчиняться.
Эти слова задели за живое. Она всё ещё злилась на мать за то, что та не позволяла им сделать даже крошечный шажок за пределы жёстких рамок благопристойности и соответствия чужим ожиданиям. Когда её ладони загудели, предвещая появление молний, она опасливо огляделась по сторонам, но подлесок был тих и спокоен — никаких признаков того, что красные шапки вновь подкрались к ним и устроили засаду. Это её собственный гнев и обида пытались найти выход.
Хрустнула ветка. Она обернулась, но это был всего лишь Уилл, который топал, не разбирая дороги, как большой неуклюжий зверь. В отличие от него, охотник производил так мало шума, что вполне мог сойти за тень, скользящую по неровной земле.
Деревья уступили место высокой траве и цветущим кустарникам. Они вышли на высокий выступ хребта, и яркое солнце заставило Роуэн на миг зажмуриться. Жар мгновенно напомнил ей о жгучей боли в раненной руке. Сдвинув в сторону лоскут, оторванный от её туники, она осмотрела предплечье и увидела алый рваный порез, рассёкший кожу. Сочащаяся кровь уже начала сворачиваться и подсыхать.
— Вы ранены? — участливо поинтересовался Око.
— Царапина неглубокая. Но красные шапки порой смазывают свои клинки ядом.
— Ох уж эти красные шапки. Вы уверены, что с вами всё будет в порядке?
— Целители сумеют обо мне позаботиться. Я не боюсь, — она сразу же испугалась, что это могло прозвучать излишне самоуверенно, но Око лишь кивнул и отвернулся, чтобы насладиться чарующим видом.
Подножия хребта густо поросли
Отсюда ей было видно, сколько новых поселений успело вольготно раскинуться снаружи от городских стен за годы правления Верховного короля. Ристалище, также расположенное за пределами старой крепости, пустовало — значит, процессия ещё не добралась сюда, чтобы встать на ночлег.
Хорошо заметная извилистая тропка вела прямо в тихую рощу. Роуэн начала спускаться, Око держался сбоку.
— Расскажите мне о Локтвейне, — попросила она.
— Что именно вас интересует? Прошу, не стесняйтесь. Я чувствую, что вы хотите что-то сказать, но сомневаетесь, что это будет уместно. Уверяю вас, я славный малый и не обижаюсь по пустякам.
— Просто Локтвейн…, — она облизнула пересохшие губы и обернулась. Уилл поотстал, и даже если ему было слышно, о чём они говорят, он не мог вклиниться в разговор, не показавшись при этом невоспитанным — а Уилл терпеть не мог казаться невоспитанным. — Конечно, я встречала королеву Айяру, когда Отец созывал правителей дворов на совет. Но вообще-то в Королевстве мы нечасто видим эльфов. Вот я и подумала, что в Локтвейне вас должно быть больше всего.
Он вскинул бровь.
— Я имею в виду, помимо Дебрей. Я не хочу сказать, что эльфы наши враги…, — она почувствовала, как у неё запылали щёки, и умолкла, в очередной раз пожалев, что её кожа не чёрная, как у матери, или хотя бы не светло-коричневая, как у Хейзел и Эрека, поскольку на её бледном лице при малейшем смущении тут же проступали столь заметные и столь унизительные красные пятна. — Кажется, я наговорила лишнего, не так ли? Прошу меня простить.
— Пустяки. Я считаю, что все мы должны говорить то, что думаем, и быть искренними в том, что говорим.
— В самом деле?
Он залился очаровательным смехом. — О, это будет всё равно что пустить лису в курятник, не правда ли? Так кто, вы говорите, ваш отец?
Роуэн закусила губу.
— Мне не положено об этом знать? Я переступил запретную черту?
Она снова обернулась, на сей раз желая убедиться, что Уилл по-прежнему в пределах видимости, что его не сманили с пути, что это всё не было какой-то хитроумной ловушкой. Он шёл на виду, обогнав охотника на пару шагов. Заметив её взгляд, он слегка дёрнул подбородком — этот жест означал у них «держи язык за зубами».
Держать язык за зубами! Да за кого он её принимает? Как будто она сама не знает, что и кому можно говорить!
— Прошу прощения, — продолжил Око, — давайте не будет обсуждать загадочного отца, если упоминание о нём доставляет вам неудобство. Уверяю вас, сам я тоже не любитель лишний раз ворошить свою родословную. Нет ничего дурного в том, чтобы сосредоточиться на собственных заботах и не выставлять на всеобщее обозрение неприглядную изнанку клановых отношений. Расскажите мне лучше о красных шапках. Их всегда так много в ваших краях?