Престол Элдрейна: На неведомых дорожках

Эллиотт Кейт

— Впредь не смей столь неуважительно отзываться о своей королеве, — выпалил Уилл. Ледяная корка остудила его ладони.

Второй солдат отошёл за пределы его досягаемости, подняв обе руки.

— Люди не виноваты в том, что им кажется подозрительным, как Кенрит пропадал на несколько месяцев…

— В те времена они оба пропадали в Дебрях по нескольку месяцев кряду. В этом и состоит смысл странствий.

Солдат продолжил, не уловив намёка. — Как Кенрит пропадал на несколько месяцев, и все сочли его мёртвым, а потом именно она вернулась

с двумя младенцами, которых он, очевидно, зачал с другой женщиной.

— Королева Линден — моя мать. Но давайте, объясните мне, почему вам кажется, что это не так.

Тот солдат, которого он ударил, подвигал челюстью, но ничего не сказал. Тот, что держал фонарь, процедил что-то сквозь зубы. Уилл внимательно осмотрел их: у обоих были тронутые сединой светлые волосы и неприметные, тусклые лица. Возможно, родственники, или же просто двое заурядных пожилых людей, похожих друг на друга. Оба носили солдатские табарды и сапоги, но не имели рыцарских знаков отличия. Его так и подмывало язвительно указать им на то, что никто из них не заслужил даже одного посвящения в рыцари. Но мать ужасно разочаровалась бы в нём, опустись он до столь детских оскорблений. Впрочем, были способы поразить ту же мишень, ударив в обход.

— Возможно, вы захотите поведать мне, какой из четырёх рыцарских титулов королевы Линден был, по-вашему, получен незаслуженно? И почему Зверь Рыкающий вообще счёл её достойной Высшего подвига? Возможно, вы считаете себя умнее Зверя?

Им хотелось драки; он видел это по тому, как скрежетали их зубы и раздувались ноздри. Но он знал, что драки не будет.

Солдат, получивший в челюсть, сказал своему товарищу: — Пойдём-ка отсюда, пока белобрысый сынуля Его Величества не изволил обидеться. Мы не можем этого допустить.

— Вы уже нанесли мне обиду! — огрызнулся Уилл.

Когда они развернулись, чтобы уйти, второй солдат бросил через плечо: — Нравится тебе или нет, люди всё равно не перестанут думать об этом. Они просто начнут разговаривать там, где ты не сможешь их услышать.

Их шаги, и свет от их фонаря, растворились за углом, оставив Уилла и Хейзел в кромешной темноте. Ему пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы побороть в себе желание броситься за ними и заключить обоих в обжигающе холодный лёд. В замке волшебство разрешается применять только во время тренировок, или если замок подвергается нападению из Дебрей. Это правило соблюдалось неукоснительно.

Когда его бешено стучащее сердце успокоилось, а дыхание выровнялось, он ощутил боль в руке и разжал ушибленные пальцы. Металл заточенного пера сверкал магией фейри. Неужели это крохотное оружие, стиснутое в кулаке, разожгло в нём такую ярость?

— Почему они говорили все эти ужасные вещи? — дрожащим голосом спросила Хейзел, хватая Уилла за руку. С момента исчезновения отца его обычно бойкая сестрёнка изменилась — казалось, теперь она готова была разреветься в любую минуту.

Он положил ладонь ей на плечо. — Они просто завидуют.

—

Я слышала, как люди шепчутся о всяком, когда не знают, что я рядом, — пробормотала она, глядя в пол, словно боялась посмотреть брату в глаза и увидеть вспыхнувшие там эмоции. — О том, что вы с Роуэн на самом деле не её дети. Что она убийца и...

— Эй! — он обнял её. — Не обращай внимания на то, что болтают напуганные и обиженные люди.

— Но ты ведь обращаешь! Ты ударил того солдата!

Он усмехнулся. — Да, и верно.

— Ты рад, что сделал это?

— Да, пожалуй, рад. Я разозлился, и это было приятно, но мне следовало держать себя в руках. Матушка и Отец никогда не скрывали от нас правду. Нас с Роуэн родила другая женщина. Она встретила печальный конец в Дебрях.

— Папа был влюблён в неё? Ещё до мамы?

Уилл нахмурился. Упоминание этой женщины, которую он никогда не знал и к которой не испытывал никакой привязанности, всегда вызывало у него смутное и необъяснимое чувство стыда, как будто одни только мысли о ней делали его предателем той женщины, что любила и вырастила его и сестру. — Разве Матушка с Отцом не объясняли тебе этого?

— Нет. Я спрашивала, но они говорили, что я ещё слишком мала.

— Если ты достаточно взрослая, чтобы спрашивать, значит, ты вовсе не мала.

— Ты мне расскажешь? — она казалась такой несчастной, когда смотрела на него полными надежды глазами, закусив губу.

— Ну хорошо. Но это только между нами.

Она кивнула и прижалась к нему. Её волосы, собранные, как ей сейчас нравилось, в пушистый пучок на макушке, пощекотали ему подбородок.

Он понизил голос, хотя был уверен, что поблизости нет никого, кто мог бы их подслушать. — После того, как Зверь Рыкающий избрал их для подвига, Матушка и Отец долгие годы провели в странствиях.

— Так они встретились и полюбили друг друга, — вставила Хейзел, сверкнув своей прежней улыбкой.

— Верно, но не всегда они странствовали вместе. Нередко их пути расходились. Отец сам рассказывал, что в Дебрях ему пришлось несладко, он был ранен и уязвим. Он повстречал женщину, которая утверждала, что любит его, и на короткое время ему показалось, что он тоже её любит. Но люди порой меняют своё мнение, или перестают любить друг друга, или осознают, что это была вовсе не любовь, или понимают, что уже встретили человека, с которым им суждено быть вместе, просто поначалу не поняли этого.

— Как мама с папой.

— Да, верно. Он не был влюблён по-настоящему, но женщина понесла и родила двойню, — меня и Ро, — и он остался с ней, потому что так велел ему долг. Но затем дурная магия Дебрей погубила её. И по сей день подобные трагедии случаются чаще, чем хотелось бы. Именно поэтому мы боремся с Дебрями. Как бы то ни было, важно то, что наша мама — это наша мама. Если кто-то говорит о ней гадкие вещи, пускай это будет на его совести.

Она вздохнула, уткнувшись носом в его руку.