Престол Элдрейна: На неведомых дорожках
Шрифт:
17.
Гаррук Дикоуст потерял мать в раннем детстве. Она была отставным солдатом. Что бы ей ни довелось пережить, она никогда не делилась этим со своим малолетним сыном. Отец частенько говорил ему, что с ней навечно остались её шрамы, которые она носила с мужественной усталостью. Гаррук плохо её помнил. Но ему хотелось верить, что в ней было что-то от строгой заботливости и железного самообладания королевы Линден.
Королева бросила меч, словно в нём было не больше ценности, чем
— Куда же они подевались? Я знаю, что они учились сочетать свою магию во время сражений, но я понятия не имела, что с её помощью они могут… исчезать.
Верховный король встал и подобрал меч. — Негоже швырять на землю столь священное оружие.
— Это всего лишь меч, Кенрит, — отмахнулась она. — Он ничто по сравнению с нашими детьми. Неудивительно, что они вышли из себя. Нам следовало рассказать им всё гораздо раньше.
— Но мы этого не сделали, — ответил он тоном благоразумного человека, желающего показать, насколько он благоразумен. — Какое потрясающее чародейство. Мы должны ими гордиться!
— Я всегда ими горжусь, но сейчас я не на шутку обеспокоена.
Он печально улыбнулся и покачал головой. — Если они научились проделывать такое, то я уверен, что они вернуться назад, как только Роуэн слегка поостынет. Её характер…
— …Такой же взрывной, как и у тебя.
— Полагаю, я это заслужил.
Линден вздохнула и ничего не ответила.
— Это была необычная магия. Ничего подобного я в жизни не видела, — промолвила сказительница, поводя носом. — И не нюхала. Странно. Вы чуете запах углей?
Глаза Линден вспыхнули, и она упёрла руки в бока. — Ты наконец-то спалила эту проклятую хижину, так что да, я чую запах углей, и мне приятно видеть, как всё, что построила эта проклятая ведьма, обратилось в прах. Я ни о чём не жалею.
Но после этой тирады она взглянула на поляну, где по-прежнему не хватало двух отроков, и её лоб нахмурился.
— Не тех углей, что остались от сгоревшей хижины, — сказительница начала обходить поляну по расширяющейся спирали, принюхиваясь через каждые несколько шагов.
Гаррук знал, что сказительница ничего не найдёт. Он прислушался к лесу, к зарождающемуся дню, к шороху просыпающихся существ, к тому, как дикая магия вплеталась в самое сердце этого плана бытия, и как две стороны, сражавшиеся за власть над ним, были противоположны, и в то же время неразрывно связаны, неотделимы друг от друга. Призванные им вороны разлетелись кто куда. След Око — привкус и цвет его перехода в иной мир — был по-прежнему хорошо уловим. Фейри и не подозревал, с какой лёгкостью Гаррук мог последовать за ним, чтобы оборвать его никчёмную гадкую жизнь.
И всё же, как бы сильно Гарруку ни хотелось свернуть Око шею, или, может быть, просто отсечь ему голову одним приятным
Верховный король поднял стрелу, внимательно изучил её смертоносный обсидиановый наконечник и рассеянно пощупал всё ещё влажное пятно крови на своём табарде. Но когда Альген Кенрит шумно и резко вздохнул, Гаррук увидел в нём не человека, размышляющего о своём неожиданном воскрешении из мёртвых. Он увидел встревоженного отца, который боялся, что все его попытки защитить детей в конечном счёте были тщетными.
Верховный король пристально посмотрел на Гаррука с проницательностью находчивого воина. — Как ты думаешь, куда они отправились? Ты ведь был с ними, не так ли?
— Был. Мы преследовали охоту, — он подумал о Уилле и о котле, о понимающей улыбке королевы Айяры и её необъяснимой притягательности. Она обо всём догадывалась, но не знала наверняка, а он не собирался выдавать свои секреты.
— Кажется, нас забыли представить. Я Альген Кенрит.
— Ты Верховный король, — сказал Гаррук.
— Верно, но прямо сейчас я бы предпочёл побыть отцом Роуэн и Уилла. Не говоря уже об Эреке и этой непоседе Хейзел, — добавил он с улыбкой, преисполненной столь трогательной отцовской привязанности, что Гаррук почувствовал, как у него защипало глаза. Он вспомнил, чем пришлось пожертвовать его отцу ради спасения сына. Он не плакал с тех пор, как был мальчишкой, и не знал, действительно ли ему хочется заплакать сейчас, но эти слёзы казались заслуженными и чистыми. — У тебя есть соображения, куда могли подеваться двойняшки?
— Думаю, они сделали то, что рано или поздно делает большинство молодых людей, и отправились на поиски собственных приключений, — сказала Линден, нетерпеливо тряхнув головой. — Мне сложно за них не волноваться, но потом я вспоминаю, что сама покинула дом, едва мне исполнилось восемнадцать. Как, впрочем, и ты, Кенрит. Во всяком случае, мне ты говорил именно так. Надеюсь, ты не врал, чтобы произвести на меня впечатление!
Он многозначительно рассмеялся, и в ответ она слегка покраснела.
— Нет. Я не мог дождаться, когда покину этот скучный городишко. Эти двое не больно-то отличаются от нас, не правда ли, любовь моя?
— Они ушли в разгар волшебной бури накануне зимы, потому что отчаялись найти тебя. Я бы не сказала, что в молодости мы были сильно на них похожи. Боюсь, теперь нам придётся позволить им жить собственной жизнью, согласно их желаниям, а не нашим. Они вольны странствовать где угодно, как бы сильно мне ни хотелось оставить их дома, где я могла бы за ними присматривать. Скажу тебе откровенно, Кенрит…