Престолы, Господства
Шрифт:
— Да, они знают, как тебя встряхнуть. Но это жестокий вид возбуждения. — Его мысли на мгновение обратились к лондонскому постановщику, который хотел заручиться финансовой поддержкой на случай, если подвернется подходящая пьеса. — Для Вест-Энда её следовало бы немного изменить. Она остроумна, но жестока.
— Страсть вообще жестока, Лоуренс.
— О Боже, будто я этого не знаю!
Она пошевелилась в полумраке, и его ноздри заполнил аромат помятых цветов. Увидев поворот её головы, лишь силуэтом выделяющийся на фоне пролетающих мимо огней бульвара, движение её тела рядом с собой, он понял, что проклятая пьеса, так или иначе, по отношению к нему достигла своей цели. Чувство было невыносимым, опьяняющем и, как всегда, неуловимым: никогда не знаешь, что именно приведёт тебя в подобное состояние.
— Розамунда! Ты что-то сказала, дорогая?
— Я сказала, разве она не стоит того?
— Стоит…?
Мистер Пол Делягарди, тщательно поместив зубные протезы в стакан с дезинфицирующим средством, что-то
Он раздвинул занавески и пристально посмотрел во двор большого отеля, превращенный в сад. Во многих окнах всё ещё сияли огни, в других свет был уже выключен; как раз пока он смотрел, один, два, три горящих прямоугольника превратились в чёрные, когда в полной тайне временные постояльцы устремились к своим успокоительным или беспокойным подушкам. Наверху неутолимыми холодными огнями светилось январское небо. Мистер Делягарди почувствовал себя настолько молодым и бодрым, что открыл французское окно и решился выйти на балкон, чтобы лучше видеть трон Кассиопеи, [24] с которым у него были связаны приятные сентиментальные ассоциации. Филлиса, не так ли? Или Сюзанна? Он не был уверен в имени, но отлично помнил тот случай. И созвездие — как и ножки, которые пытался дискредитировать старый Модрикур, — никоим образом не уменьшило свой блеск за эти пролетевшие годы.
24
Имеется в виду Созвездие Кассиопеи. Кассиопея — в греческой мифологии жена Кефея, мать Андромеды. Вместе с Кефеем, Андромедой и Персеем Кассиопея была помещена на небе в виде созвездия. Причём, Кассиопея получила наказание — была помещена на небо сидящей на троне, но трон перевёрнут вверх ногами. — Википедия.
Из одного из тёмных окон в углу сада донёсся низкий женский смех. Он резко оборвался и перешёл в быстрый, нетерпеливый стон. В джентльменской поспешности мистер Делягарди быстро ушёл с балкона и закрыл окно. Кроме того, у него просто не было никакого желания слушать дальше.
Минуло уже много времени с тех пор, как они вот так смеялись в его объятьях. Филлиса, Сюзанна… что с ними стало? Жозефина, что и говорить, хорошая девочка и сознательно предана ему. Но острая ревматическая боль в суставах напомнила ему, что пожилым джентльменам не следует восхищаться зимним небом на балконах. К счастью, его превосходный слуга никогда не забывал позаботиться о грелке.
Извлечение из дневника Гонории Лукасты, вдовствующей герцогини Денверской:
6 января
Заехала на Одли-Сквер, чтобы ещё раз бросить взгляд на дом, пока Питер и Харриет в Париже. У бедняжек едва ли было время взглянуть на всё это самим, хотя Харриет очень мило поблагодарила меня и сказала, что ей всё нравится. Кроме того, сказала, что «для меня всё это внове», что, вероятно, правда. Очень смутно представляешь, как дочь врача или те богемные люди, среди которых она обычно жила, обставляют свои дома. По глупости спросила Хелен, когда та зашла за мной перед походом в кино на новый фильм с Гретой Гарбо. [25] Хелен сказала, что правильное слово — «убожество», но я не согласна. Грета Гарбо — очень элегантная молодая женщина, и Харриет может со временем измениться, если захочет. Обещала в эту пятницу навестить кузенов Делягарди в Дорсете и поэтому пропущу званый обед у Хелен в Лондоне в честь Харриет. Надеюсь, ей подкрепление не понадобится — то есть Харриет, поскольку Хелен нуждается скорее в противоположном. Разукрепление? Дезукрепление? Нужно пополнить словарь.
25
Поскольку на письме стоит дата 6 января 1936 г., речь может идти о фильме «Анна Каренина» с Гретой Гарбо в главной роли, вышедшем в 1935 г. См. Пешель.
2
Странно видеть, как хороший обед и торжество примиряют всех.
Сэмюэль Пипс [26]
Ведь мы договорились:
Коль проследишь, что б унесли обед,
Увидим вместе истины зарю.
Роберт Браунинг [27]
Хелен, герцогиня Денверская, добросовестно выполняла свой общественный долг. Как бы глубоко ни осуждала она своего шурина и его невесту, она была обязана устроить приём в их честь сразу же по окончании медового месяца. Сделать это было непросто. Чета Уимзи оказалась вовлечена (что для них типично) в совершенно вульгарное расследование убийства в самый день их поспешной, тайной и отвратительно организованной свадьбы. Затем они уехали за границу. Вместо того, чтобы вернуться в Лондон, они похоронили себя в сельской глуши, появившись лишь, чтобы свидетельствовать против убийцы на выездной сессии суда присяжных. Затем они приняли решение оставаться там до приведения приговора в исполнение, и Питер на это время погрузился в чёрную депрессию. Это было его любимым трюком в конце «дела», но почему кого-то должна волновать судьба обычного преступника, герцогиня понять не могла. Если кому-то не нравится виселица, ему не следует связываться с полицейской работой — всё это часть некоего эксгибиционизма, к которому нужно относится, как он того заслуживает. Герцогиня назначила дату приёма, разослала приглашения на пятницу следующей недели и написала леди Питер Уимзи письмо, суть которого за формальными фразами означала следующее: «Herein fail not at your peril». [28]
26
Сэмюэл Пипс, реже — Пепис (англ. Samuel Pepys, 1633–1703) — английский чиновник морского ведомства, автор знаменитого дневника о повседневной жизни лондонцев периода Стюартовской Реставрации, откуда и взята эта цитата.
27
Роберт Браунинг — «Апология епископа Блоугрэма».
28
Фраза, часто присутствующая на юридических документах, например на повестке в суд, и означающая приблизительно «Невыполнение на собственный страх и риск».
Эта твёрдость окупилась. Приглашение было принято. Означало ли это, что Харриет Уимзи смогла убедить мужа, герцогиня ни знала и знать не желала. Она просто заметила герцогу: «Думаю, это позволит добиться цели. Эта женщина не пропустит свой первый шанс утвердиться в обществе. Она — настоящий восходитель».
Герцог лишь что-то проворчал. Он любил брата и хотел полюбить и невестку, если только ему позволят. Он считал их немного сумасшедшими, но так как их безумия, казалось, прекрасно подходили друг другу, пусть себе продолжают беситься. За последние двадцать лет он постепенно оставил надежду когда-либо увидеть Питера женатым, и теперь был рад, что тот остепенился. В конце концов, он не мог скрывать от себя, что прямым наследником является его единственный сын, любитель опасных быстрых автомобилей, и, если с ним что-нибудь случится, между титулом и пожилым и слабоумным дальним родственником на Ривьере останется лишь возможная ветвь Питера. В размеренном и довольно однообразном прозябании герцога существовала только одна страсть: сохранить поместье целым несмотря на чудовищный земельный налог, добавочный подоходный налог и налог на наследство. Он хорошо понимал, что его собственный сын не разделяет этой страсти. Иногда, когда он сидел за столом, воюя с хозяйственными книгами и отчётами, его посещали ужасные видения будущего: он мёртв, цепь наследования прервалась, состояние раздроблено, Холл продан какому-нибудь киномагнату. Если бы только Сент-Джордж понимал, он просто должен понимать… И затем приходила мысль, дезорганизующая и до странности нелояльная: Питер, конечно, чудак, но я могу ему доверять. Затем с ворчанием он отбрасывал это видение и писал сердитое письмо сыну в Оксфорд, ругая его за долги, неподходящие компании и редкие визиты в Холл во время каникул.
Таким образом, герцогиня сделала приготовления к званому обеду в Карлтон-Хаус-Террас, и герцог написал лорду Сент-Джорджу, который остановился с друзьями в Шропшире, что он, хотя бы из приличия, обязан появиться и приветствовать своих дядю и тётю, а не начинать заранее оправдываться за отсутствие. Он вполне может отправиться в Оксфорд на следующее утро.
— Ты сможешь выдержать встречу с семьёй? — спросил лорд Уимзи у жены. Он смотрел на неё через длинный стол за завтраком, держа в руке приглашение с золотой каймой.
— Я могу встретиться с кем угодно, — бодро ответила Харриет. — Кроме того, рано или поздно это должно произойти, не так ли?
— Имеется аргумент в пользу того, чтобы сделать это побыстрее, — сказал его светлость. — Пока мы ещё можем сидеть рядом.
— Я думала, мужья и жёны всегда сидят порознь.
— Нет, в течение первых шести месяцев после свадьбы нам разрешено садиться рядом.
— А нам разрешено держать руки под столом?
— Лучше не стоит, — заметил Питер. — Если только мы не собираемся пойти на дно вместе с кораблём. Но нам позволено разговаривать друг с другом в течение одной перемены блюд.
— Уточнено, какого именно блюда?
— Не знаю. Как я тебе милей: на закуску, под суп, рыбу, под главное блюдо, пудинг, сыр или на десерт?
— Только на десерт, милорд, — торжественно произнесла Харриет.
Если оказалось, что гости герцогини либо имели высочайшее общественное положение, либо считались эталоном моды и красоты, или и то и другое сразу, то это было вовсе не из-за её желания поставить невесту в неудобное положение. Такой состав был выбран ради Питера. Герцогиня искренне надеялась, что «эта женщина» будет вести себя прилично. Конечно, это в высшей степени неудачный брак, но нужно же делать хорошую мину. А если при размещении за столом окажется, что одному или парочке из гостей не повезёт с соседями, тут уж ничего не поделаешь. Существовал вопрос старшинства, размещения новобрачных и рассаживания мужей отдельно от жён. Люди должны учиться приспосабливаться. Но герцога всё равно перекосило: