Престолы, Господства
Шрифт:
— А тебе не приходило в голову, Хелен, что я могла выйти за Питера не из-за преимуществ его положения? Что его положение приносит мне массу неудобств, и именно из-за него в значительной мере наш брак откладывался столько времени?
Хелен покраснела.
— Ты же не собираешься утверждать, что вышла по любви? — сказала она.
— Нет, — сказала Харриет. Её голос стал тихим и спокойным. — Я лишь утверждаю, что мои побуждения — не твоё дело.
— Положение семьи — это очень даже моё дело, — возразила Хелен. — Как жена Джеральда, я обязана интересоваться этим.
— Не понимаю, как то, что ты жена Джеральда, даёт тебе возможность преодолеть свою естественную неспособность как литературного критика, — сказала Харриет.
Повисла тишина. Затем Хелен сказала:
— Пожалуйста, Харриет, давай не будем ссориться.
— Я так понимаю, что теперь мы обсуждаем безрассудное поведение лорда Сент-Джорджа? — сказала Харриет. — Разве это скорее не твоя обязанность, чем моя, произвести запасного наследника?
Лицо Хелен окаменело, и она выглядела так откровенно несчастной, что Харриет отругала себя за безжалостный язык, хотя речь шла о самозащите. Герцогиня не была равным противником в подобных поединках.
— У тебя больше шансов преуспеть и вырастить его, чем у меня, — сказала Хелен.
— Понимаю.
— Итак, ты что-нибудь сделаешь для этого?
— Боюсь, что нет. Как ты знаешь, Хелен, Питер женился на женщине не своего класса. А у людей моего класса расчётливое решение завести ребёнка, чтобы облегчить бремя его дяди и тёти в связи с безответственностью кузена, видится совершенно неправильным. Никакие подобные аргументы на меня не подействуют. Я буду считаться только со счастьем Питера и своим и не с чьим более.
— Семья воспримет это очень тяжело, — сказала Хелен. — Они будут во всём винить тебя.
— Семья? Ты говоришь за герцога и за мою свекровь? В таком случае мне, наверное, следует сообщить им обоим о твоей просьбе и своём ответе.
— Нет, я надеялась, что наша беседа останется только между нами. Зачем посвящать в неё других?
— Очень хорошо, я буду молчать. Но в таком случае я сделаю собственные выводы о том, как далеко ты можешь зайти, говоря от имени других.
— Ты очень жестокая женщина, — сказала Хелен. — Наверное, этого и следовало ожидать.
— Послушай, Хелен, — сказала Харриет, — похоже, перспективы нашего взаимопонимания весьма плачевны, не говоря о взаимной симпатии. Но мы не можем совершенно игнорировать друг друга, ведь так? Что же нам делать? Самое простое, оставить друг друга в покое.
— Ты имеешь в виду, мне не следовало приезжать?
— Тебе всегда рады здесь, — сказала Харриет. — Мы можем разговаривать о погоде. Смотри, сегодня утром принесли экземпляры американского издания «Смерти между ветром и водой». Хочешь?
Она позволила себе усмехнуться в спину герцогине, которая торопливо шла к выходу с новой книгой Харриет Вейн в руке.
Голос Питера был слабым, и его нарушали помехи с другой линии, поэтому в его речь периодически вторгались французские слова.
— Я всё ещё скитаюсь, Харриет. И всё ещё не знаю, как долго. У тебя всё хорошо?
— Питер, независимо от того, о чём тебе приходиться беспокоиться, нет никакой необходимости волноваться и обо мне. Почему я не должна быть в порядке? Я просто сижу в подлунной середине, как неподвижная ножка циркуля, и лишь немножко склоняюсь и внимаю.
— А я сейчас, конечно, кружусь, кружусь, [137] — сказал он. Именно это она так нежно любила в нём, — манеру, в которой он ловил и возвращал намёки. — Что-нибудь прояснилось?
— Чарльз ничего мне не говорил, — сказала она, — если ты это имеешь в виду. Но до меня дошёл небольшой слух, что Лоуренсу Харвеллу могли понадобиться деньги. Скорее всего, это ничего не значит.
— Наверное нет, — сказал он. — Но, слушай, Харриет, свяжись с Фредди Арбутнотом, и спроси его под большим секретом, что он сможет выяснить.
137
В своём диалоге Питер и Харриет обыгрывают строки из стихотворения Джона Донна «Прощание, возбраняющее печаль»:
Как шепчет праведник: пора! Своей душе, прощаясь тихо, Пока царит вокруг одра Печальная неразбериха, Вот так безропотно сейчас Простимся в тишине — пора нам! Кощунством было б напоказ Святыню выставлять профанам. Страшат толпу толчки земли, О них толкуют суеверы, Но скрыто от людей вдали Дрожание небесной сферы. Любовь подлунную томит Разлука бременем несносным: Ведь цель влеченья состоит В том, что потребно чувствам косным. А нашу страсть влеченьем звать Нельзя, ведь чувства слишком грубы; Неразделимость сознавать Вот цель, а не глаза и губы. Связь наших душ над бездной той, Что разлучить любимых тщится, Подобно нити золотой, Не рвётся, сколь ни истончится. Как ножки циркуля, вдвойне Мы нераздельны и едины: Где б ни скитался я, ко мне Ты тянешься из середины. Кружась с моим круженьем в лад, Склоняешься, как бы внимая, Пока не повернёт назад К твоей прямой моя кривая. Куда стезю ни повернуть, Лишь ты — надёжная опора Того, кто, замыкая путь, К истоку возвратится скоро.(Перевод Г. М. Кружкова).
— Да, конечно.
— Это была лживая зима, — добавил он. — Слушай, мне пора бежать. Я позвоню снова, когда смогу.
В обострённой тишине и одиночестве, которые последовали за окончанием телефонного разговора, Харриет пошла в библиотеку, чтобы просмотреть «Песни и Сонеты» Джона Донна. «Прощание, возбраняющее печаль» оказалось найти легко: книга открылась прямо на этой странице. Харриет взяла томик с собою в кровать, но заснула прежде, чем нашла то, что Питер подразумевал под «лживой зимой».
11
Неужто цель твоя
Сгубить портрет мой, о ворожея,
Чтобы за ним вослед погиб и я?
Достопочтенный Фредди Арбутнот, услышав, что Питер за границей и что требуется помощь, стал настойчиво приглашать Харриет на ланч. Харриет согласилась, и вот уже лакей сопровождает её от дверей клуба «Беллона» [139] через дорогу, за угол и по боковой улочке в небольшой застеклённый павильон, который, возможно, когда-то служил оранжереей и, естественно, имел другой адрес, нежели клуб. Скромная латунная табличка информировала, что это «Флигель для леди». Лакей открыл дверь, и она оказалась в помещении, заставленном небольшими круглыми столиками и кадками с папоротниками, среди которых сияла улыбка её кавалера.
138
Джон Донн «Ворожба над портретом» (Перевод Г.М. Кружкова).
139
Место действия романа Дороти Сэйерс «Неприятности в клубе “Беллона”»
— Мне очень жаль, — сказал он, — но леди могут находиться только здесь, но никак не ближе к священным залам.
— Не переживайте, Фредди, — успокоила его Харриет. — Если бы я собиралась обидеться, то не приехала бы.
— Тем не менее, леди действительно иногда обижаются, — сказал он, следуя за метрдотелем, который подвёл их к столику в самом тёмном углу зала. — Была тут одна на днях — подняла такой шум.
— Молодец, — бодро ответила Харриет.
— Что? О да, я понимаю, что вы имеете в виду. Ну, я полагаю, что в один прекрасный день правила изменятся. Теперь скажите, что желаете из еды, а я закажу немного вина.