Преступление без срока давности
Шрифт:
— Да, сэр. — Под колесный скрип эскулап потянул каталку из угла, с трудом развернул ее и, придвинув к столу так, что инструменты звякнули, откинул простыню. — В полном сознании, сэр, удивительный экземпляр.
— Действительно хорош. — Президентский друг надел поверх халата черный мясницкий фартук и лишил девственности пару хирургических перчаток. — Работать с таким одно удовольствие.
На пропитанных насквозь мочой и кровью носилках был распят абсолютно голый молодой мужчина. Очень крепкий и жилистый, он безнадежно пытался порвать стальную проволоку, глубоко врезавшуюся ему в руки и ноги, а из огнестрельного отверстия на его груди выходил
— Ага, пуля в легком. — Белый Палач склонился над столом и принялся неторопливо звенеть инструментами. — Эй, док, включайте камеру. Давайте крупным планом не только операционное поле, но и вазомоторику пациента — выражение глаз, мимику, и не забудьте про общий план. Ну, начали… Итак, джентльмены, берем зонд и начинаем вводить его в рану…
Его пальцы, сверкнув никелем, придвинулись к кровоточащему отверстию, и сразу же тело распятого судорожно вытянулось, на лбу выступил пот, а на сцепленных зубах захрустела треснувшая эмаль.
— Какой паинька, тихий пока. — Палач запустил зонд поглубже в рану и принялся обстоятельно копаться в ней. — Док, как у нас с пульсом? В норме? Хороший парень… Глаза, глаза не забудьте снять, смотрите, как зрачки расширились, джентльмены, боль — вот она. Так, есть пуля, глубоко сидит, сейчас подумаем, чем тащить.
Он на ощупь взял что-то блестящее со стола, принялся пихать в рану, однако на полпути остановился и повернулся к слушателям:
— Джентльмены, обратите внимание. Пуля деформирована, рана глубокая, придется ее расширять.
От слов он не торопясь перешел к делу, и в это мгновение распятый закричал — на пределе голосовых связок, с кровью и зубным крошевом на искусанных губах.
— Док, давайте крупным планом его рот. — Слизнув пот с верхней губы, палач перестал разворачивать рану остро заточенной лопаткой и с довольным видом покосился на аудиторию: — Внимание, джентльмены! Смотрите, боль достигла запредельного значения, сфинктер мочевого пузыря не выдержал, и наш пациент обмочился. — Он указал с ухмылкой на растекавшуюся по полу лужу и, наклонившись к ране, стал тампонировать кровавое месиво. — Док, как пульс? Ну и пациент, живуч как кошка. Посмотрим, надолго ли его хватит.
Он ухватил наконец-таки пулю и, помогая себе вращательными движениями кисти, медленно потащил ее из раны.
— Тяжело идет, черт побери, джентльмены, у нас нелегкий хлеб. Док, сигарету мне. — Комочек свинца упал со звоном в хирургический таз, зрители шумно выдохнули, и, криво улыбнувшись, палач глубоко затянулся. — Ну, по-моему, пациенту уже лучше.
Пока он курил, распятый судорожно корчился на носилках, до крови рассекая кожу о проволочные путы. Из его оскаленного рта вырывались беспорядочные хрипы, по телу пробегала волнами дрожь, и аудитория, упиваясь видами адских мук, попритихла — как же, боль голимая, вот она…
— Эй, док, давайте-ка сюда провода. — Окурок полетел в таз следом за пулей, эскулап щелкнул тумблером, а президентский друг начал крепить «крокодильчики» к телу распятого. — Джентльмены, прошу внимания. Обычно я рекомендую работать по следующей схеме — уши, соски, половые органы. Однако сейчас один контакт зафиксируем в ране, вот так. Теперь вот сюда… Да, у этого парня есть что отрезать. Черт бы побрал этого вашего духа огня… Только полноценные жертвы ему, видите ли, подавай! Пережитки, варварство какое-то! Итак, джентльмены, даем ток.
Он слегка крутанул верньер, распятый выгнулся дугой, забился, и в камере раздался стон. Стон жуткой муки, сдерживаемый на грани обморока.
— Как хорошо держится молодчик! — Глянув на часы, палач убрал напряжение, покачал головой и широко улыбнулся: — Ну а если вот так?
По ушам резанул крик, судорожно дернувшись, тело на носилках обмякло, и эскулап выплюнул жвачку из толстогубой пасти.
— Готов, сэр, вырубился.
— Ну и ладно, я не собираюсь опаздывать к ужину. — Окровавленными мотыльками полетели в таз перчатки, скинув фартук, палач избавился от халата и принялся старательно намыливать руки. — Джентльмены, после электрошока не давайте своим подопечным пить, так они продержатся дольше. Кстати, док, — он потянулся к полотенцу и принялся тщательно вытирать каждый палец, — чтобы завтра пациент был в форме. Чтобы никаких там осложнений, нагноений и прочей хренотени. И давайте-ка сюда кассету, за ужином мы с Йоханнесом ее посмотрим. — Он швырнул полотенце в таз, пнул его ногой и требовательно протянул руку с полустершейся татуировкой в виде змеи с головой льва.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
— Здравствуй, батя, это я. Нам бы поговорить.
— Объявился, значит, засранец, вспомнил наконец, что родитель у него имеется. Не желаю я с тобой, говнюком, разговаривать. Не о чем.
— Постой, батя, постой, не вешай трубку. О Максиме речь…
— Ты, паразит, все мне врешь, как и про похороны тогда, нет у меня к тебе доверия. Говорил ведь Верке — вытрави плод, послушалась бы — не портил бы ты мне жизнь сейчас, поганое семя.
— Батя, ну не серчай. Давай сегодня поговорим, потом, может, поздно будет.
— А, думаешь, сдохну скоро? Не дождешься, говнюк, я и тебя переживу. Тьфу, пообедать не дал спокойно, как представлю харю твою бесстыжую, блевать тянет. Ладно, только чтобы ты отстал, подваливай сегодня вечером. В квартиру не ломись, все равно не пущу, жди меня на вечернем моционе. Не забыл, где отчий-то дом, засранец?
— Помню, батя, хорошо помню.
— Говнюк ты бессовестный, как только земля тебя носит…
— Так, говоришь, машина для убийства? — Снегирев посмотрел в окно на задумчиво курившего Тему и, усмехнувшись, перевел взгляд на Кольчугина. — Ну и ладно, хорошо то, что хорошо кончается.
А началось все третьего дня, и, как это обычно у нас бывает, с беспредела. В кольчугинское заведение явились молодые люди в спортивных шароварах «адидас» и пожелали пообедать в кафе — плотно, с водочкой, а главное дело, на халяву, в случае отказа грозя жестоко отомстить. Кормить их, понятно, не стали, а под вечер молодцы вернулись и слово свое сдержали, поломав кое-чего из мебели и побив кое-чего из посуды. Днем следующим они пожаловали снова и начали просто ставить заведение на уши. Однако получилось так, что их самих поставили конкретно в позу прачки.
Ибо как раз в это время к Кольчугину наведался ультраправый россиянин Тема, жаждавший свежих новостей про невесту. Не узнав ничего нового, он загрустил. Прибывшего с ним вместе радикала Мамонта также кинуло в тоску, и, когда в кафе заявились рэкетиры, долго скинхэды раздумывать не стали. Тема после выписки ходил с напоминавшей самурайский посох тростью, кореш его лелеял на груди мотоциклетную цепь с приваренной для основательности гирей, так что вместо кольчугинского интерьера затрещали ребра беспределыциков. Не прошло и пяти минут, как они потерпели сокрушительное фиаско.