Преступление и наказание
Шрифт:
— Скотина! — бросает ему по-русски грузин и уходит от кабины, так и не отдав свою просьбу, которую позже вручил другому охраннику.
ЖЕРТВА КЛЯТВЫ ГИППОКРАТА
Если, находясь в испанской тюрьме, вам захотелось закончить это бренное существование самоубийством, не ищите верёвку, чтобы вздёрнуться на прутке, который на окошке камеры предназначен для крепления занавески, хотя это железо запросто выдерживает вес человека. Просто обращайтесь к испанским же врачам. Они вам помогут, не смотря, что эвтаназия
Видимо, я совсем перестал дружить с моей собственной головой, потому что решил в этих условиях избавиться от шума в ухе. Противный, непрекращающийся и, время от времени меняющийся тон мне уже надоел. Всё время словно находишься в большом самолёте, летящим на высоте.
Записался на приём к врачу и выпросил поездку в госпиталь города Кастейон. Часовая поездка в тюремном «скотовозе» и меня, предварительно застегнув в красивые, прочные, не ломающиеся браслеты с зубчиками, выводят из автобуса. Заходим в коридоры городской больницы. Встречные медработники и посетители спешно отводят взгляд, когда мимо них проводят под усиленной охраной группу больных в наручниках. Среди них и я. Охрана-то, состоящая из гвардейцев, вроде бы и многочисленная, но пистолеты у них разряжены. На вякий случай. Обоймы с патронами будут вставлены тогда, когда зэеков погрузят заново в автобус и закроют двери отсеков.
Сижу в приёмном покое в присутствии трёх «гвардейцев», жду, когда вызовет доктор. Никто из больных, ожидающих здесь же, старательно не смотрит в мою сторону. Позвали в кабинет. Захожу. То есть, заводят.
— На что жалуешься?
— У меня шум в ухе и…
Док вздёргивает лвдонь, заставляя меня замолчать, и долго что-то пишет. Поднимается, заглядывает мне в нос, ухо и снова садится за стол.
— Доктор, у меня…
Снова выставленная щитом ладонь и эскулап пишет. Лечение будет долгим. Несколько месяцев. И охране:
— Можете увести.
Через несколько дней, в тюрьме, я получаю от пришедшей в блок медсестры, брызгалку с раствором против соплей. И всё!
Проходит два месяца. Записываюсь на приём. В этот раз пришёл новый доктор, потому что наши толи на больничном, толи в отпуске.
— У меня шум в ухе.
— Ничего страшного. Нужно к нему привыкнуть. Это не вылечивается.
Сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
— Я был в госпитале у врача ЛОР и он мне сказал что пропишет лекарство и лечение будет продолжаться несколько месяцев.
Врач смотрит на меня, отыскивает в папке с моим именем бумагу из госпиталя и, пожимая плечами, говорит:
— Ну хорошо, можно попробовать.
Пришедьшая вечером медсестра даёт мне 30 таблеток. Nimodipin.
Ни сопроводительной инструкции, ни указания, как принимать. Дожидаюсь следующиго визита доктора и спрашиваю, что и как делать? Говорит, что по одной таблетке натощак, по утрам.
Начинаю это делать, но для подстраховки, пишу письмо моему другу с просьбой прислать описание медикамента. Ответ приходит с запозданием, когда я уже сам перестал глотать эти таблетки из-за некоторых реакций моего организма, которые мне не нравятся.
Читаю описание и обнаруживаю, что эта дрянь не имеет никакого отношения к лечению шума в ушах, что с этой дозировкой лечение не может продолжаться больше пятнадцати дней и лишь в особых случаях, под наблюдением врача, можно продолжить пить таблетки тридцать дней.
Теперь я понимаю, что испанская медицина одним махом шагнула из каменного века в век бумажный. И в подтверждение получаю ещё одну упаковку с тридцатью таблетками.
Записываюсь на приём. Снова новый медик. Ну-ну! Один ставит диагноз, другой назначает лечение, третий даёт таблетки, а пятый будет вскрытие делать.
В нескольких словах рассказываю произошедшее и показываю лекарство. В глазах у докторши ужас: вы не должны принимать эти таблетки!
— Не волнуйтесь, — успокаиваю, — Я уже перестал убивать себя и просто возвращаю это вам.
ПРИВЫКАНИЕ
С детства как-то в голове отпечаталось: если дают в руки прозрачный кулёк, это — подарок. Попав в тюрьму, получаю прозрачную упаковку. Ну-Ну! Чего нам поднесли? Какательная бумажка, пластмассовые нож-вилка-ложка, зубная паста, крем и станки для бритья. Четыре презерватива и вазелин. Это ещё зачем? Что-то меня обеспокоило невинное состояние моего хвостового отсека. Но, встречающая команда была с застёгнутыми ширинками и страхи улетучились.
Попадаю в камеру с румыном. Тот брезгливо швыряет в мусорное ведро латексные чехольчики для инструмента удовольствия. Я тоже. Следом отправляются пакетики со смазкой. Экс-советянин решает собирать презервативы.
— Пригодятся, как только в отпуск разрешат, я их сразу же использую. Мне смешно. Через два года он насобирает их три килограмма и будет продолжать копить, недовольно бурча, когда я над ним подтруниваю.
— Я не помню точно, — говорю я ему, — Кто победил на европейском театре военных действий, во Второй мировой войне, но после войны победили пидарасы.
— Точно!
А пока я привыкаю к новому распорядку жизни. Переклички, еда по расписанию, послеобеденный сон, физкультура…
— Ё-моё! — восторгается молодой латиноамериканец. — Вот жизнь! Одежду стирают, есть дают, работать не заставляют, горячая вода в душе — сколько хочешь. Я на воле хуже жил!
Цыгане, ворьё и наркоманы, первым делом, озабочиваются урегулированием поступления денег с воли. От родных, друзей, подельников. За деньги в тюрьме можно достать многое.
В придачу к прозрачному кулёчку дают литровый флакон с гелем для душа и бутылку с хлорным раствором. Это хорошо.
Пройдёт немного времени и литровый гель «похудеет» на четверть и зубную пасту испанского производства, которая прекрасно подходила всем зубам и дёснам заменят китайским тюбиком с чем-то смахивающим на абразив и заполненный почти наполовину воздухом. Вот кризис и до тюрьмы добрался! Интересно, китайцы что сидят по тюрьмам пиринейщины, имеют ли какое-нибудь отношение к этой пасте? И кому за неё «откатили»?
Никто не протестует против этих нововведений. Мне вспоминается старый советский анекдот про «верёвки с собой приносить или профсоюз выделит?»