Преступление и наказание
Шрифт:
Только наркоманы, насильники, детоубийцы, педофилы и прочая сволочь, удостаивается чести индивидуальной заботы испанской пенитенциарной системы. Их лечат, берегут, защищают, предохраняют от суицида и линчевания. Им оплачивают необходимости типа пломбирования зубов или приобретения очков и, вообще, чуть в задницу не целуют. Особенно, если перевоспитываемые ведут себя адекватно правил общежития: соревнуются за возможность владения шваброй, трут стёкла на виду у охранников, стучат и наушничают, виляют всей задней частью, демонстрируя послушание, услужливость, желание перевоспитаться. Они всегда идут в первых рядах
Другие зэки, севшие за более благородные прнступления, настоящие или сфабрикованные отдельными работниками юстиции и правопорядка, видя такие правила перевоспитания по индивидуальным программам, тоже бросаются убирать, чистить, собирать окурки, чтобы получить хотя бы часть ништяков, достающихся наркушникам. Нужда заставляет их делать это. Хочется перевестись в другую тюрьму поближе к семье, хочется получить оплачиваемую работу, чтобы элементарно решить свои нужды, хочется… Да мало ли что этим баранам хочется. Мест-то нет. Всё занято лучшими представителями испанского криминального мира. А это — самые послушные, самые услужливые, о которых уже рассказано выше.
Мне тоже не находится места в этой воспитательной работе. Со мной избегают встреч психологи, социальные работники. Узкопрофильные специалисты, они работают в тюрьмах на этих должностях потому что, в лучшем случае, позаканчивали какие-то курсы и ходят отбывать время и симулировать работу. За это у них есть гарантированная зарплата, и целая куча привелегий за работу в опасных условиях. Мне остаётся лишь описывать анекдотические случаи в такой работе.
Вызывает воспитатель зэка, заканчивающего двухлетний период перевоспитания и говорит:
— А я тебя не знаю. Почему я тебя ни разу не видел?
— Потому что вы меня ни разу не вызывали за эти два года, что я нахожусь в этом модуле.
— Не учи меня, что я должен делать, — злится воспитатель.
Основная часть этой программы перевоспитания — это лечение метадоном. Лечения от наркозависимости. Так называемого лечения. Оно заключается в том, что наркоману, зачастую по его просьбе, дают повышенную дозу этого наркотика, чтобы клиент быстро отвык от тех веществ, которыми пользовался раньше и «влюбился» в новую гадость. Потом долго и медленно снижают дозировку, ежедневную, кстати. Так зэки вкушают кайф в течение всего срока заключения. Мне ещё не попадались добровольно отказавшиеся от такого «лечения» или закончившие его.
Два года, шесть лет может сидеть за решёткой зэк и всё это время, строго по расписанию, ежедневно… Могут не открыть в выходные спортзальчик, мастерскую, но наркоту раздают и в субботу и в воскресенье и во все святые и прочие праздники, включая Рождество и Новый Год. На сём стоит и стоять будет испанская исправительная тюремная система.
За мои первые четыре года в местах перевоспитания, я получил несколько бумаг, извещающих меня о возможности участия в программе ПИТ. Получил даже несколько десятков положительных пунктов за посещение курсов испанского языка в тюрьме Мадрид-7. Потом с этими пунктами я оказался в блоке наокоманов тюрьмы Кастейон-2, где меня снова известили, что программа меня ждёт. Правда, языковых курсов моего уровня здесь не нашлось, а учить валенсианский язык я посчитал не нужным. Лучше уж нанайский или удэгейский.
Далее тюремная бумагоделательная служба посылает мне кучу новых бумаг, которые констатируют у меня отсутствие положительных пунктов, прохождение очередных классификаций, моё неизменно нормальное поведение согласно правил. И это моё нормальное поведение не позволяет системе перевести меня на полусвободное отбытие наказания. При этом, перед каждой такой классификацией, со мной не желают встречаться психолог, социальный работник, не говоря уже о более высоких начальниках, с кем просил встречу я.
Похоже, что все они занимаются подлогами, потому что я не расписываюсь в их журналах посещений. Но это не ухудшает ни моего настроения, ни поведения. Я уже видел, как в испанских тюрьмах относятся к тем зэкам, кто покупается на такие индивидуальные программы и честно старается работать для тюрьмы. Их постоянно обманывают, провоцируют, ломают психологически, наказывают и они, пройдя «повышение», рано или поздно, оказываются рядом со мной в таких модулях обсервации. Но уже с меньшими шансами на другую попытку улучшения.
Зэков, несогласных с таким индивидуальным перевоспитанием и жалующимся во все инстанции, не любят администрации тюрем. И борются с ними. Легальными способами.
Жалобщиков переводят из тюрьмы в тюрьму. По дороге теряются все заработанные позитивные пункты. Снова модуль обсервации и всё повторяется. При этом, вокруг наличиствуют положительные примеры перевоспитания. Наркоманы легко вписываются в лицемерную систему, быстро проходят периоды наблюдения, быстро переводятся в респектабельные модули, где скрываются насильники и педофилы, отправляются в модули, где есть оплачиваемая работа, или, вместе со своей ежедневной дозой метадона — идут в спортивный блок. Наркоман-спортсмен — это изобретение испанской пениренциарной системы, осуществляющей на практике Programma individual de tratamiento.
Эта Программа меняет и меня тоже. Я уже полностью осознал свои ошибки и раскаиваюсь в содеянном. Будучи в Испании нельзя быть против криминала. Надо быть вместе с криминалом. Здесь можно воровать, убивать, обманывать и насиловать. Что бы ты ни делал, плохое или хорошее, всё равно окажешся в тюрьме. И к этому нужно готовиться заранее.
И не только я перевоспитываюсь таким образом в солнечной Испании. Сами испанцы, особенно те, кому сфабриковали дело или навешали лишнего, откровенно говорят, что «надо сваливать из этой страны и joderla si se pueda». В переводе на русский это означает, что они тоже хотят сделать гадости соотечественникам.
ЗАБУРЕЛ… ЗАБУРЕЛ…
Чёрт дёрнул меня поумнеть. Увидел в своём блоке для наркоманов объявление о курсах монтажников телекоммуникационных линий и решил записаться. Безо всякого собеседования вдруг вызывают и приглашают на курсы в соседний блок. Соседи — это приблатнённый блок. Он отличается от других чистотой, цветочками, кучей дополнительных внутренних правил и возможностью найти раньше работу или получить разрешение на отпуск. Есть такое послабление в несоветских тюрьмах.