Преступление в поместье
Шрифт:
– Осторожней, на мягкие не наступай, – предупредил Крис.
Некоторые из опавших плодов были хрусткими, но совсем избежать мягких мне не удалось, так что из-под ног у меня запахло сидром и гнилью. Справа над живой изгородью замелькали фонарики. Это были садовники – Шона и Тони.
– Всё в порядке? – окликнул их Крис. – Что-нибудь нашли?
– Глухо, – крикнул в ответ Тони. – Подождём до полуночи.
– Вот дурак-то, – сказала я вполголоса.
– А? Что? – переспросил Крис.
– Да я про Ноа… Я подумала… Почему Ноа убежал
– Не мне говорить, конечно, но он умишком-то не блещет, – сказал Крис, уклоняясь от ветки. – Может, он к приятелю пошёл, а предупредить и забыл.
– Не думаю, что у него есть приятели.
– Ах вот как, – ответил Крис.
– Вся эта суета с полицией – и маму ещё впутали, – я сердилась всё сильнее и сильнее. – Знаешь, когда мы его найдём, я его просто прибью. И почему я раньше этого не сделала?
Крис промолчал.
– Короче, он просто не понял, что натворил. Когда он решит, что всё всем доказал, и придёт домой, он будет уверен, что всё в порядке. Как бы не так! Мою мамочку весь вечер допрашивали, подозревали. Это нечестно! Я ему опять врежу.
– То есть сегодня ты ему уже врезала? – весело уточнил Крис.
– Да не то чтобы врезала, – я пошла на попятную. – Я ему вроде как нос разбила.
– А, так вот почему они машину облепили. – Мы шли всё дальше. – А ты им об этом рассказала?
– Да, но они, кажется, думают, что я сделала это нарочно – или что мама его ножом ткнула или что-то в этом роде.
– Ну нет, не думаю. Они всех нас допрашивали, лорда Б. аж с пристрастием.
– Значит, подозревают не только маму.
– Нет, не только.
Мы развернулись и пошли на другую сторону фруктового сада.
– Ты знаешь, когда он пропал?
– Около полудня, – ответил Крис. – Но ты же понимаешь, это всё слухи. Полиция всё при себе держит.
В кармане у него зазвонил телефон. Затем я слушала, как он разговаривает с кем-то на другом конце. На колючей щеке был ясно виден жёлтый отблеск подсветки. Он повернулся ко мне спиной, продолжая разговор.
– Да-да. Тут со мной малышка Вивьен.
Под ногами у меня хрустела трава, на сапоги сыпались льдинки. Земля была твёрдая, как камень. Ноги в сапогах тоже заледенели. В одних колготках в такую погоду гулять просто невозможно – а под кустом спать невозможно тем более. Ноа наверняка нашёл какое-то укрытие, но где? Зачем он убежал? И почему до сих пор не вернулся?
Дурак ты, Ноа. Но вслух я этого не сказала.
– Свалка за прудом? Хорошо, сэр, как скажете.
Я мысленно представила себе поместье.
Леса.
Лощины.
Ферму.
Небо совсем почернело. Тут я вспомнила про свалку. Нам туда ходить запрещалось. Там валялась старая сельхозтехника, всякие ржавые железки, колючая проволока и прочие древности, оставшиеся ещё со времён до Второй мировой.
– Я пойду туда с Вивьен, у неё глаза поострее. – Пауза. – Хорошо, посмотрим. Фонарь у меня с собой.
Телефон погас.
– Пойдём,
На другом конце фруктового сада была калитка, которая вела на небольшое поле. Заледеневшими пальцами я попыталась снять петлю из шпагата, которая была на калитке вместо засова. Крис перегнулся через моё плечо и легко с ней справился. Пока он закрывал калитку, я прислушалась.
Сова.
Лиса.
Кажется, ещё и фазан. И холод, вездесущий холод, промозглый ледяной ветер.
Впереди сиял Орион.
Дорогу мы оба знали, так что шли молча, а собаки крутились у нас под ногами. Тай вроде бы поладил с Леди, хоть Крис ему и не нравился.
Мы шагали по полю в сторону реки. Под ноги мне попадались замёрзшие кочки. Чуть левее, в самом узком месте, через поток были переброшены неширокие мостки. Поверх дерева была постелена сетка, чтобы ноги не скользили. Были и тонкие перильца, но шла я осторожно – не хотела свалиться в воду. Утонуть я бы не утонула, но на Ноа разозлилась бы ещё сильнее.
На другом берегу было топко. Мы решили не идти к перелазу, а пробраться между двумя рядами колючей проволоки, но я зацепилась подолом куртки за нижний ряд. Я копошилась в темноте со своим крошечным фонариком и проклинала Ноа. Наконец я освободилась и поспешила вслед за Крисом по очередному полю к дальней роще. В темноте шуршали овцы, то выходя из темноты, то труся прочь. Крис свистом подозвал Леди к ноге, а мне пришлось схватить Тая за ошейник, чтобы он не гонялся за овцами.
– Привет, овечки, – приговаривала я.
Пахло тёплой шерстью и навозом. Под ногами у меня хрустело всё громче, и подбородок совершенно заледенел. Ноа, когда я тебя найду, я тебя просто убью!
На другом краю поля нас встретил очередной забор. Я раздвинула проволоку и просунула ногу в просвет.
– А вот этого не надо, – сказал Крис, поднял меня над забором, как младенца, а сам перешагнул через проволоку, как будто её там и не было.
– Ой, – только и сказала я, приземляясь на траву.
Мы потопали дальше, тёмная роща приближалась. Я уговаривала себя, что там нет ничего страшного, но вообще-то, когда нам было по шесть лет, мы называли эту рощу Мёртвым лесом, потому что нашли там дохлого кролика, а потом дохлую лису. Они болтались на колючей проволоке, как будто кто-то их там специально подвесил. Ну ничего, зато Крис был рядом. Я его не видела, но слышала.
Сверху нависли голые ветви ясеней и тисов, загораживая небо и смыкаясь надо мной.
– Фонарь, настало твоё время, – сказал Крис, и я вздрогнула от неожиданности. От яркого света чернота вокруг сгустилась ещё сильнее.
– На той стороне сарай, я там инструменты храню. Я его проверю, а ты стой тут и не двигайся, я скоро вернусь.
В свете фонаря замелькали кусты и что-то металлическое, потом Крис повернул налево, и свет исчез. Про сарай я забыла, но помнила, что тут была машина. Чёрная замшелая машина.